Фантастика и футурология. Книга 1

В таком мире директивно — и без исключений — действует общее правило: никто не может быть полностью уверен, что он пребывает в «реальном мире», и не потому, что в таком мире могут появиться коварные негодяи, пытающиеся запереть кого-нибудь в «фантомной тюрьме», например, похитить человека во сне и подключить его к машине иллюзий. Не такие обстоятельства преступного полицейского, административного — то есть социального — характера стирают различия между реальностью и иллюзией реальности. Новая технология ликвидирует эти различия самим фактом своего появления. С практической точки зрения угрозы «фантоматизации» можно свести к величинам, близким к нулю. Тем самым она может стать некой возможной опасностью, которую ни один здравомыслящий человек не станет принимать во внимание. (Как никто реально не считается с возможностью, что завтра он погибнет, так как в него угодит метеорит, прилетевший с далеких звезд.) Но проблема, о которой мы говорим, имеет иной, надпрактический, характер. Речь идет о той разрушительной работе фантоматики, которая подрывает самые основы нашего отношения к миру. Фантоматика исключает саму возможность существования теста, позволяющего иллюзию отделить от реальности. Можно это выразить также следующим образом: если такой тест вообще возможен, это значит, что мы имеем дело не с фантоматикой, а с ее слишком примитивным и поэтому негодным прототипом.

Если в цивилизации, в которой получила развитие такая техника, кто-то засомневается в аутентичности своих ощущений, если в нем зародится подозрение, что он был тайно отключен от реального мира и его восприятие — результат работы машины иллюзий, нет никакого способа, никакого experimentum crucis[32], с помощью которого можно было бы доказать, что это не так. Он может отправиться к друзьям или к врачу за советом и помощью, но эти люди, как и вообще все, с которыми он встретится, также могут оказаться результатом функционирования фантомной машины, а не реальности. Он может путешествовать, вести научную работу, может, наконец, покуситься на собственную жизнь, но и тогда нельзя исключить, что это будет всего лишь часть фантомной иллюзии. Допустим, бедняга так и не избавится от своих подозрений и потребует, чтобы ему показали людей, лежащих в бессознательном, в отличие от него, состоянии рядом с машинами-фантоматизаторами; он сможет их увидеть, о них расскажут, какими запрограммированными иллюзиями питаются их мозги, но и это все может оказаться заданной ему иллюзией. Так как фантоматизированный в окружающем его суррогатном мире может и других людей подвергать фантоматизации, то здесь открывается простор для классического regressus ad infinitum.[33]

Об этой проблеме как о теме для научной фантастики я упомянул едва ли не в нескольких словах в предыдущем издании этой книги, так как фантастическая литература вообще никогда не затрагивала эту проблематику. Теперь в этой области произошли перемены, потребовавшие более детального рассмотрения проблемы. Поэтому продолжим, ограничившись анализом произведений трех авторов. Это будут: «Grey Matters» («Серое вещество») Уильяма Хьёртсберга, «Raw Meat» («Сырое мясо») Ричарда Гейса, а также несколько наиболее интересных повестей Ф.К. Дика, и прежде всего «Ubik» («Убик»).

1. Первая книга показывает почти полностью фантоматизированную земную цивилизацию; вторая — специфический вариант, когда фантоматизация стала социотехническим инструментом абсолютной власти: речь идет об антиутопии лишь как о предлоге для порнографических сцен. Что же касается книг Дика, то фантомная техника в том контексте, который мы представили выше, его вообще не интересует, тем не менее он один сумел создать произведения, по праву относящиеся к лучшим образцам научно-фантастической литературы и одновременно представившие картину мира с до бесконечности расщепленным индивидуальным восприятием реальности.

Уильям Хьёртсберг в научно-фантастической литературе человек новый. Точнее сказать, он не совсем принадлежит к научно-фантастической литературе, потому что и он сам, и его издатель не демонстрировали свою причастность к научной фантастике, а, наоборот, скрывали ее. Таким способом авторы и издатели иногда пытаются «контрабандой протащить» произведения, близкие к жанру научной фантастики, в среду читателей, которые подобные произведения в руки не берут.