Фантастика Рея Бредбери

Корабль пришел из космоса. Позади остались звезды, умопомрачительные скорости, ослепительный полет и немые космические бездны. Корабль был новый; в его жилах струилось пламя, в его металлических клетках сидели люди, и он летел в строгом величавом безмолвии, пылкий, горячий. Семнадцать человек было в отсеках, включая командира. Толпа на космодроме в Огайо кричала, махала руками, подняв их к солнцу, и ракета выпустила огромные цветки пламени и жара и ушла в космос, в третью экспедицию на Марс!

Теперь корабль, подчиняясь железной воле приборов, тормозил в верхних слоях марсианской атмосферы. Он был по-прежнему олицетворением красоты и мощи. Сквозь черную пучину космоса он скользил подобно призрачному морскому левиафану, сперва промчался мимо старушки Луны и пошел рассекать одну пустоту за другой. Людей в его чреве бросало, швыряло, колотило, они заболели, но потом каждый в свой срок выздоровел. Один скончался, зато теперь оставшиеся шестнадцать, прильнув к толстым стеклам иллюминаторов, расширенными глазами глядели, как внизу под ними стремительно вырастает Марс.

— Марс! — воскликнул штурман Люстиг.

— Старина Марс! — сказал Семюэл Хинкстон, археолог.

— Добро, — произнес капитан Джон Блек.

Ракета села на зеленой полянке. Чуть поодаль на той же полянке стоял олень, отлитый из железа. Еще дальше дремал на солнце высокий коричневый дом в викторианском стиле, с множеством всевозможных завитушек, с голубыми, розовыми, желтыми, зелеными стеклами в окнах. На террасе росла косматая герань и висели на крючках, покачиваясь взад-вперед, взад-вперед от легкого ветерка, старые качели. Купол с ромбическими стеклами и острым шпилем венчал дом. Через широкое окно в первом этаже было видно на пюпитре ноты и заглавие: «Незабвенный Огайо».

Вокруг ракеты с четырех сторон раскинулся городок, зеленый и недвижный в объятиях марсианской весны. Стояли белые дома и красные кирпичные дома, стояли, струясь по ветру, высокие клены, и могучие вязы, и каштаны. Стояли церковные башни с безмолвными бронзовыми колоколами.

Все это космонавты увидели в иллюминаторы. Потом они посмотрели друг на друга. И снова выглянули в иллюминаторы. И каждый ухватился за локоть соседа с таким видом, точно им вдруг стало трудно дышать. Лица их побледнели.

— Черт меня побери, — прошептал Люстиг, потирая лицо онемевшими пальцами. — Чтоб мне провалиться!

— Это просто невозможно, — сказал Семюэл Хинкстон.

— Господи, — произнес командир Джон Блек.

Химик доложил из своего отсека:

— Капитан, атмосфера довольно редкая. Но кислорода достаточно. Опасности никакой.

— Значит, выходим? — сказал Люстиг.

— Постойте, — возразил капитан Джон Блек. — Почем мы можем знать, что это такое?

— Это? Маленький городок, капитан, воздух редкий, но для дыхания пригодный.

— Маленький городок, похожий на земные города, — добавил археолог Хинкстон. — Невероятно. Этого не может быть, и однако же это так.

Капитан Джон Блек отупело взглянул на него.

— Скажите, Хинкстон, как, по-вашему, может цивилизация на двух различных планетах развиваться одинаковыми темпами и по одному образцу?

— По-моему, это мало вероятно, капитан.

Капитан Блек стоял возле иллюминатора.

— Посмотрите вон на те герани. Совершенно новый вид. Он выведен на Земле всего лет пятьдесят тому назад. А теперь вспомните, сколько тысяч лет требует эволюция того или иного растения. И заодно скажите мне, логично ли это, чтобы у марсиан были: во-первых, именно такие оконные рамы, во-вторых, куполы, в-третьих, качели на террасе, в-четвертых, инструмент, который похож на пианино и скорее всего есть не что иное, как пианино, в-пятых, — поглядите-ка внимательно сюда, в телелинзу, вот так, — логично ли это, чтобы марсианский композитор назвал свое произведение не как-нибудь иначе, а именно «Незабвенный Огайо»? Ведь это может означать только одно: на Марсе есть река Огайо!

— Капитан Уильямс, ну конечно же! — вскричал Хинкстон.

— Что?

— Капитан Уильямс и его люди, его тройка! Или Нетениель Йорк со своим напарником. Это все объясняет!

— Это не объясняет ничего. Насколько нам удалось установить, ракета Йорка взорвалась, едва они сели на Марсе, и оба погибли. Что до Уильямса и его тройки, то их корабль взорвался на второй день после прибытия. Во всяком случае, именно в это время прекратили работу передатчики. Будь они живы, они попытались бы связаться с нами. Не говоря уже о том, что со времени экспедиции Йорка прошел всего один год, а экипаж капитана Уильямса прилетел сюда в августе. Допустим даже, что они живы, — возможно ли, хотя бы с помощью самых искусных марсиан, за такое короткое время выстроить целый город и придать ему такой старый вид? Вы посмотрите как следует, ведь этому городу самое малое семьдесят лет. Взгляните на балки крыльца, взгляните на деревья — вековые клены! Нет, ни Йорк, ни Уильямс тут не при чем. Тут что-то другое. Не по душе мне это. И пока я не узнаю, в чем дело, не выйду из корабля.

— Да к тому же, — добавил Люстиг, кивая, — Уильямс и его люди, и Йорк тоже, садились на той стороне Марса. Мы сознательно выбрали эту сторону.