Фантастика. Все демоны. Чарка

Лик на стене бледнеет, превращается в размытое пятно, постепенно растворяющееся в темноте. Встряхиваюсь, словно ото сна. Что это? Кошмар или реальность? Но знаю, что все было в действительности – я уверен в этом! Тяжесть, томившая меня эти суматошные невероятные два дня, исчезла. На смену ей приходит легкая радость и спокойствие. Оборачиваюсь к Галке и без слов вижу, что с ней творится то же самое.

– Вот и все, – говорю. – Что будем делать?

– Спать, – глаза ее заволакиваются туманом. – Скоро утро. Все остальное – завтра.

– Нет, не все, – я притягиваю ее к себе. – Кое-что можно успеть и сегодня. Я намерен завершить одно дело, которое мне помешала довести до конца вчера на берегу некая летающая сковородка.

Галка, смущаясь, смеется и тянется к ночнику.

Чарка

Ночью опять шевелилась и стонала земля. Угрожающе дыбился пол, сбивая с ног мечущихся в темноте людей. Трескались и шелестели осыпающейся штукатуркой ставшие вдруг чужими и враждебными стены родного Дома. Сыпались с потолка струйки песка, засыпая волосы, набиваясь за шиворот, попадая в глаза и ослепляя и без того обезумевших от страха обитателей, рвущихся в поисках спасения к выходу.

Лэн успел выскочить одним из первых. Убегая от опасности, он услышал, как тяжело вздохнула земля. Сильный удар сбил с ног. Покорившись судьбе, лежал он в полузабытьи среди обломков, тупо воспринимая доносившиеся звуки.

Вокруг стоял грохот. Рушились старые, обветшалые, но еще чудом сохранившиеся здания, гулко ухая о растрескавшийся асфальт. Скрипела оголявшаяся и вырывающаяся из бетона арматура. Дико вопили невидимые в темноте люди. И натужено качала земля…

Когда Лэн очнулся, предрассветная дымка уже разогнала темноту. Блеклые лучи солнца едва пробивались сквозь еще не осевшую пыль. Серыми тенями смутно вздымались пережившие ночь здания, на месте других громоздились груды развалин. В серых развалинах серыми тенями плавали силуэты людей.

Высвободившись из-под засыпавшего его щебня, Лэн с трудом поднялся на дрожащие, неверные, но целые ноги. Ему повезло. Замешкайся он на мгновение, и вся масса щебня, застывшая валом в полутора метрах, обрушилась бы на него и похоронила заживо. Как того, чья рука со скрюченными пальцами высовывалась из-под бетонного обломка. Лэн подковылял к ней и хотел было потянуть, но скованность и неестественная холодность ее подсказали, что в этом уже нет необходимости. Рука казалась знакомой. Рваный шрам повыше запястья; исковерканный и неправильно сросшийся большой палец.

– Дядя Сэд, – прошептал Лэн, – вот где нашел ты свой конец.

Дядя Сэд мечтал вовсе не о такой смерти. Он часто говорил, что умрет на пороге дома или в поле с оружием в руках. Судьба уготовила другое – быть бесславно раздавленным обломком стены. Впрочем, если бы не ночь и ужас, овладевший людьми, его можно было бы спасти. Судя по обломанным ногтям и запекшейся на них кровью, он еще какое-то время был жив и даже пытался выцарапаться сам. Если бы не ночь… Лэн погладил землистую руку. Подумав, вынул свой нож и вложил в мертвые скрюченные пальцы.

На месте Дома образовался глубокий провал. Стены не выдержали дыхания земли. Подвал некогда высокого, но вконец разрушившегося здания, обвалился, завалив тех, кто не успел выскочить. Среди развалин с тупыми лицами бродили братья, сестры, тетки и дядьки – немногие оставшиеся в живых из многочисленной Семьи Воклотов. Они уныло и безучастно рылись в развалинах в поисках уцелевшего скарба. Среди живых был и сам Воклот – глава Семьи и отец Лэна. Здоровый, без единой царапины, он стоял на возвышении и свирепо покрикивал на сородичей. Увидев Лэна, Воклот набросился на него:

– Прохлаждаешься!? Вниз! Быстро!

– У меня рука не шевелится, – Лэн качнул висящей плетью рукой.

– Какая рука? А ну, работай! – и Воклот с размаху влепил сыну затрещину. Не удержавшись, Лэн покатился вниз, больно ударяясь об острые выступы.

– Ружье ищите, – орал сверху Воклот, – ружье!

Разгрести многотонную массу щебня, кирпича и кусков бетона, беспорядочно оплетенных арматурой, было непросто. Ближе к полудню все окончательно выдохлись, но ружье так и не отыскалось. Взбешенный Воклот раздавал тумаки направо и налево, но толку от этого было мало. Ружье засыпало надежно. Отыскавшиеся вещи свалили в одну кучу. Извлеченные из-под развалин трупы свалили в яму и засыпали. Общей численности Семьи не знал никто, даже сам Воклот. Потери можно было определить только приблизительно. Под обломками погибло примерно человек двадцать, в основном старики, женщины и дети. Семья Воклотов уменьшилась наполовину. Все были голодные, измученные и злые. Воклоту то и дело приходилось пускать в ход кулаки, чтобы утихомирить сцепляющихся между собой мужчин. Те уже принялись делить между собой уцелевших женщин, значительно уменьшившихся в количестве.

– Распределять баб буду я, – рычал Воклот, усмиряя кулаками самых строптивых сыновей и братьев. – Сейчас есть дела поважнее. Как бы Рэкеты не нагрянули. А у нас кроме ножей да пары сломанных арбалетов ничего не осталось.