Фантастика. Журнал "Парус" [компиляция]

Медленно шел Данда, благоговейным было молчание воинов. Старик появился в трудную для клана минуту и спас их. Многим так и не суждено было бы увидеть эту землю, не умей Данда залечивать самые страшные раны, сращивать сломанные кости и прикосновением прохладной ладони снимать жар и успокаивать лихорадку.

Подбоченясь и ухмыляясь в усы, Гунайх ждал, когда Данда приблизится.

— Старик! Ты умер бы первым, окажись здесь люди! — со смехом выкрикнул он, и вздрогнули воины от этих слов. — Ты оказал нам большую услугу. Скажи, наконец, какую ты хочешь награду? Кто ты и откуда пришел?

— Он просто путник, — ответил, переглянувшись со стариком, Гауранга.

Гунайх, однако, не взглянул на сына, он ждал, что скажет Данда.

— Вам здесь жить, — раздался удивительный негромкий голос, похожий одновременно на скрип расщепленного морозом пня, шелест травы и клекот птицы. Данда одинаково хорошо был слышен и стоящему рядом Гауранга, и воинам. Здесь будет ваш новый дом, — говорил Данда. — Здесь все ваше: море и рыба в нем, лес и зверье, земля и птицы, вы все начинаете сначала и постарайтесь, чтобы новый дом не был похож на старый, иначе участь ваша будет печальна.

Гунайх не понял. В словах старика ему почудилась угроза.

— Как тебя понимать? Помолчите, вы! — рявкнул он на возмущенно зашептавшихся старейшин клана, во всем видевших попрание древних традиций.

Данда покачал головой и вздохнул.

— Я исходил немало земель на своем веку, — сказал он, — и всегда и везде видел, что счастье и горе, рождение и смерть идут рука об руку, всегда они рядом, и лишь от самих людей зависит, кого выбирать себе в спутники. Мы сами делаем свою судьбу, и мало кому выпадает счастье построить жизнь заново. Вам выпало такое счастье. Не нужно старую рухлядь нести в новый дом. А что до награды…

Он улыбнулся, и глаза совсем потерялись в сетке морщин.

— Старому Данда много не надо. Миску горячей похлебки да кусок лепешки…

— Смотрите! — раздался чей-то крик. — Смотрите же!

Невесть откуда взявшаяся большая белая птица сделала несколько кругов над людьми и легко опустилась на плечо Данда. Он погладил ее, и птица доверчиво потерлась клювом о его ладонь.

— К счастью! Счастливый знак! — пронесся шепоток, закаленные в боях воины ощутили неожиданную робость, но уже через мгновение они разразились ликующими криками.

Веселье у костра продолжалось до глубокой ночи.

— Я назову эту землю Гунайхорн — земля Гунайха! — говорил захмелевший вождь. — Построю в долине меж холмов город и обнесу его крепкими стенами! Я выставлю сторожевые посты в горах, и никто не пройдет в нашу землю незамеченным!

— Зачем посты и стены? — возразил Балиа, брат вождя. — Здесь нет никого кроме нас, все враги остались за морем, будь они тысячу раз прокляты!

— Нет врагов? — рявкнул Гунайх. — Враги всегда есть! Но больше они не застанут нас врасплох. Отсюда мы никуда не уйдем. Костьми ляжем, но не уйдем. Старик прав, здесь наш новый дом, и у этого дома должны быть крепкие стены. А ты завтра же возьмешь людей и отправишься в горы, разведаешь, есть ли там люди!

Балиа в знак покорности склонил голову и прижал руки к груди, и только Гауранга заметил, какой радостью сверкнули его глаза.

— Новая земля, новый дом, — уже сонно бормотал Гунайх. — Я всех заставлю строить новый дом…

— И изо всех сил будешь стараться сделать его похожим на старый…

— Старик! Что ты там скрипишь? Ты так ничего и не попросил в награду… Ты хитер, ты знаешь, что сейчас мне нечего тебе дать. Ты хитер, ты подождешь, пока я разбогатею, но я не жаден, проси чего хочешь… — вождь повалился набок и захрапел.

Угомонились уже под утро. Сон сморил всех, спали даже кормчие, которые так и не узнали, принесут их в жертву или оставят жить.

Наступая на разбросанные по песку обглоданные кости и мусор, обходя лежащих вповалку воинов, хромой Данда подошел к самой воде и долго стоял там, опершись на посох…

Тонко дзенькнула тетива, коротко пропел ветер в оперении, фазан подскочил над высокой травой, упал, хлопая крыльями, закружился на одном месте.

— Попал! Попал! — закричал Гауранга, потрясая луком. Он подбежал к бьющейся птице, прикончил несколькими ударами ножа, поднял добычу над головой. — Данда! Ты посмотри, какой красавец!

— Кровью испачкаешься, — сказал Данда, подняв голову от охапки травы, которую собрал на полянах и теперь перебирал, сидя под деревом.

Гауранга нарочно подставил руку под кровь, толчками бьющуюся из перерезанной шеи птицы, и мазнул себе по лицу:

— Не пристало будущему вождю бояться крови! — воскликнул он.

— И не пристало зря проливать ее. Ты не был голоден, зачем убил?

Данда с кряхтеньем поднялся на ноги и, не оглядываясь, пошел к лесу.

Глядя ему в спину, мальчик возмущенно фыркнул. Надо же, зря убил! Разве убивают только для еды? На войне тоже убивают… Но там враги.

Гауранга прицепил фазана к поясу и вприпрыжку припустил за стариком, догнал его и пошел рядом, приноравливаясь к хромой поступи.