Фантастиш блястиш

Не знаю, почему я это сказал. Цель сказанного была мне непонятна. Внезапно мне захотелось это сделать и я это сделал. Вот так просто…

«Или же слишком сложно?»

Тихий шёпот профессора уклончиво определил:

– Я знаю.

Легкий ветерок обдал моё лицо, обоняние почуяло пьянящий аромат живой природы, в глазах слегка защипало от подступающих слез радости, что неожиданно свалилась на мои плечи…

– Здесь проявляются хорошие чувства.

– Именно поэтому мы здесь.

Мягкий ненавязчивый взгляд серо-зелёных глаз действовал на меня успокаивающе. Он словно гипнотизировал, привязывал к ощущениям несказанной радости и в тоже время заставлял мысленно и визуально раздвигать границы зримого и незримого бытия. Я сделал шаг в сторону.

– Хорошо, хорошо, – продолжал подбадривать голос профессора.

Я почувствовал, что в коротких вырванных из контекста фразах есть его особый способ проявлять наставническое поощрение. Однако при всём при этом я вовсе не воспринимал себя ведомым учеником. Меня никто не тянул на сторону своих убеждений, и никто не манипулировал мной, дергая за ниточки. Лишь только был дан небольшой пинок, да и тот не был привязан к какому-либо вектору движения.

– Дальше ты и сам разберёшься.

Наверное, эти слова были сказаны в довесок. Я уловил их краем уха. Но не оценил их. Не придал им значения. Я был уже в недосягаемости…

«О, как прекрасен этот дивный мир!»

Мир вокруг меня и впрямь был великолепен в тот самый бесконечный момент. Конечно, в моей голове не укладывалась мысль о том, каким образом я переместился из офисного здания в лоно девственной природы. Но солнечный свет, играющий в колышущейся зеленой листве яблоневых, вишневых и сливовых деревьев не позволял сосредотачиваться на подобных негативных умозаключениях.

– Какое же это чудо!

Я не шептал. Я говорил, причём настолько громко, насколько позволяли мне мои внутренние директивы безопасного сосуществования с миром зелени, свежего воздуха и брызг воды, направленных в лучезарное поднебесье.

– Неземное!

– Божественное!

Рыжеватый профессор Ахолай Лес не попадал в поле моего бокового зрения.

Его рыжеватые волосы, рыжеватая щетина, овальное лицо с мешками усталости под глазами существовали вне зоны досягаемости моих органов чувств. Конечно же, это можно было легко исправить поворотом головы. Но поворачивать голову было невыносимо лениво, потому как можно было что-нибудь да пропустить и не увидеть, не запечатлеть в светлой памяти. Например, как маленькая птичка желто-фиолетового окраса игриво скачет с одной ветки на другую, периодически останавливается, грациозно кивает головой с маленьким зелёным хохолком на макушке, детально вычищает перышки красноватым клювом, выдаёт странные песнопения:

– Тирак-тирак-тирул-кусу…

Или же, как небольшая пушинка сначала путается в зеленой листве, затем вырывается из её плена резким порывом тёплого ветерка, вздымается ввысь, а затем, попав под водяной обстрел фонтана в виде огромной вечнозеленой лиственницы, становится слишком тяжелой для полетов и аккуратно приземляется на траву сочного изумрудного цвета.

– Изящно!

Да, я не видел профессора. Зрение было занято куда более интересными вещами. Но я знал, что он рядом. И он сам не забывал напоминать о себе редкими эпитетами, произносимыми украдкой.

– Замечательно.

В последний раз он произнёс свою реплику совсем тихо, едва уловимо для слуха. Но обижаться на него никто не собирался.

«Не в громкости дело!»

А в том, как это сказано…

– Замечательно.

В произносимых им звуках при любых обстоятельствах присутствовали все та же невероятная степень уважения и все то же невероятное количество теплоты. И все это было обращено к, казалось бы, обычным вещам. Правда, на самом деле все эти обычные вещи являлись волшебными, сказочными, невероятными… Он знал об этом. И теперь об этом также знал и я.

– Ты за этим привёл меня сюда?

Я спрашивал, а сам обращал свой взор к яркому солнцу и безукоризненно-голубому небу. Я утопал в них. Растворялся. И капли прохладной влаги падали мне на лицо.

– Чтобы я увидел?

– Да.

– И что теперь?

– Теперь ты понимаешь разницу.

День 3. Крах гастробайтера

1

– Женщины живут чувствами, а мужчины эмоциями.

– А разве это не одно и то же?

– Нет.

– И что мне делать?

– Бороться.

– С кем бороться? С очередными ветряными мельницами? Я устал быть Дон Кихотом.

– Ты не устал. Ты потерялся. Запутался. А потом тебя убедили в том, что все было зря, напрасно.

– Не думаю, что все именно так.

– Приблизительно.

– Возможно.

Такой вот разговор состоялся в моем недалеком прошлом.

Я бегло посмотрел на циферблат уличных часов, установленных на краю тротуара рядом с пешеходным переходом. Они утверждали, что прошло семнадцать минут с тех пор, как профессор Ахолай Лес раскрыл мне глаза на правду моей жизни и указал мне на моего главного врага.

«И кто же он?»

Вы в нетерпении. Я знаю. Но в принципе ничего нового. А сам себе враг. Однако теперь я перестал быть одиноким в своей борьбе.

«Это воодушевляет», – от таких мыслей и впрямь душевное тепло и душевное спокойствие медленно растекались по телу.

И теперь я получил задание…