Фантазёр - покоритель горных вершин

Потом откуда-то из мрака, из леса пришёл на свет гаснущего костра старик лесничий. Я сказал ему, что у нас пионерский поход. Он всё рвался поговорить со старшим. «Старший, — говорю, — у нас бессонницей мается: если сейчас разбудить его, потом не уснёт…» Пришлось соврать: кто его знает, что за человек. Старших ему подавай! А мы разве маленькие?

— Ладно, ладно, пусть спит, — сказал старик. — Только смотрите лес не подпалите! И не рубите деревья.

— Ну что вы! Наш старший вожатый только и твердит: не трогайте деревья.

— Значит, он не дурак, ваш старший.

…А наутро продрал я глаза и что увидел? В палатке лежим только мы с Джимшером, а ребят и след простыл. Я вздохнул и поглядел на Джимшера:

— Вот и хорошо. По-моему, нас для дела достаточно, если ещё кто-нибудь не вздумает назад вернуться.

Джимшер покачал головой.

— Не вздумает.

— Счастливого им пути! Да и нам тоже.

Мы разогрели на остатках костра по куску хачапури. Потом перебрали наши рюкзаки. Беглецы поступили вполне добросовестно: всё, что могло нам пригодиться, они оставили. Лишний груз мы сложили в найденном неподалёку тайничке. Потом спустились к речке, умылись и, перейдя через висячий, раскачивающийся мост, пошли дальше.

По пути мы говорили о том, что беглецам придётся целый день добираться до нашей деревни: это, если они не собьются с пути, что совсем не исключено. Надо полагать, что они не «расколются» сразу, не доложат, где мы и куда держим путь. Так что если наши односельчане и организуют погоню и поиски, то не раньше чем через два дня. У нас есть время для того, чтобы уйти подальше.

Идём мимо сёл, всё вверх и вверх в горы. Иногда и через село приходится идти. Собаки лают на нас. Дети провожают удивлёнными взглядами или кричат что-нибудь вслед. Джимшер помалкивает в ответ, а я иногда огрызаюсь.

Мы всё идём и идём…

Вот опять крутой подъём. На ногах словно по жёрнову навешено. Из тех, что на новой мельнице крутятся — большие! Каждый шаг даётся с трудом.

На горы опустился вечер и новой тяжестью лёг на наши перегруженные плечи.

Взглянул я на Джимшера — а он мрачнее тучи. «Неужели, — думаю, — и этот меня покинет?» Но нет: молчит, идёт, и видно по лицу, что раньше меня ни за что не остановится.

Скоро совсем стемнело. Тропинка вывела нас к широкой дороге. Мы остановились. Идти дальше не было сил.

Вокруг лес, а через лес дорога проходит. Где-то далеко собаки лают. А тут… тут из леса вой какой-то доносится. Что такое? Неужели волки?..

— Давай на всякий случай на дерево залезем, — предложил я.

— А спать как будем?

— Привяжемся к дереву и поспим.

Первый раз за этот день Джимшер улыбнулся.

— Ладно, — говорит, — только и собачонку твою на дерево поднимем, не то волки её мигом растерзают…

Влезли мы на дерево, втащили кое-как и нашего Ломгулу… И тут случилось одно приключение: прямо с дерева мы угодили на свадьбу!

Только мы устроились на ветках и задремали, вдруг свет полоснул по глазам. Что такое? Неужели рассвело? А снизу шум какой-то невнятный доносится. Шум всё ближе, ближе: машины едут, два грузовика с людьми. Свадебный поезд. Из машины крики, смех слышится, пение, и время от времени кто-то из ружья палит. Вот к нашему дереву подъехали, и опять — ба-бах вверх!

Я как заору:

— Эй! Стой! Не стреляй!

На машинах притихли.

Потом хриплый голос посоветовал хозяину винтовки:

— Лупани-ка из обоих стволов.

— Да погоди, там кто-то есть, — отозвался другой.

— Есть! Есть! — опять вмешался я. — Мы тут, па дереве…

— А что вы там делаете? — раздался резонный вопрос.

— Мы?.. — Я поскрёб в затылке и ткнул локтем Джимшера. — Мы вас дожидались! — вдруг сообразил я. — Мы вестники радости, нас родители невесты выслали.

— Чего же вы на дерево залезли? — Всё ещё не доверяют нам.

— А тут волки рыщут, воют. Вот мы и устроились побезопаснее.

— Перепугались, значит!

В машинах как захохочут! Обрадовались, что всё объяснилось. Стащили нас с дерева и повезли в деревню на свадьбу.

— А у них и собака на дереве была.

— Да это, наверное, обезьяна. Разве собаки лазают по деревьям!

— Ха-ха-ха-ха!

— Хо-хо-хо!

Нашли над чем смеяться!

Когда подъехали к дому невесты, хозяин ружья опять приготовился палить, а кто-то говорит ему:

— Посмотри наверх, Грамитон, как бы и тут на дереве кто-нибудь не сидел…

Ну, свадьба, сами знаете, что такое.

Только спрыгнули с машины — тут тебе и зурна и доли^[5] сразу. Начались пляски. Долго плясали. Двое молодцов всё норовили друг у друга одну девушку переманить. Так и носились вокруг неё, как соколы над перепёлкой.

Даже мне пришлось поплясать. Вытолкнули и меня в круг:

— Иди, иди, вестник радости!

Выйти-то я вышел и прошёлся разок-другой по кругу, а штаны-то порванные оказались, пришлось собаку мою в круг вытащить, чтобы от рваных моих штанов внимание отвлечь. Взял я своего Ломгулу за передние лапы и пошёл с ним плясать под общий хохот.

Джимшер предложил мне убежать со свадьбы, но нам это не удалось. Потащили нас за стол. А там пошли тосты… Тамада попался словоохотливый.

Когда гости принялись из турьих рогов вино пить, я дёрнул Джимшера за рукав:

— Айда!

Вылезли мы из-за стола, спустились во двор, Джимшер и говорит: