Фантазии женщины средних лет

«Знаю немного». – Так и сказала, совсем не кокетничая.

В общем, закружил я ее, я тогда любил с наскока брать. Ей, конечно, все интересно было, ей мир такой и не снился – артисты, богема, классический балет. Да и я был, как это говорили, «восходящей звездой», в газетах обо мне писали, в общем, популярный я был, друзей много, успех, поклонницы. Она совсем ошалела и увлеклась мной, я сразу это почувствовал. В общем, она каждый вечер ко мне в общежитие приходила, а ближе к ночи я ее с собой в разные компании брал. Она мне нравилась: молчаливая, вся в себе, тоненькая, лицо белое. Знаешь, все от контраста, на очень бледном лице огромные темные глаза, и так смотрела на меня пристально, что я тут же хотел ее трахнуть, и трахал, если место позволяло.

Стоев замолчал, отпил коньяку, поднял глаза на Вейнера.

– Ну а месяца через три все потихоньку проходить стало. Ну, сколько можно было с ней с одной все время? Ты знаешь, какие девчонки в балетной школе, какие растяжки, да и не только растяжки? Как будто из другого мира. Кто там не побывал, в этом мире, не поймет. Не могла она с ними конкурировать, да и кто смог бы? К тому же вообще жизнь веселая была, ну и все затухать стало. Она сама поняла, пришла несколько раз вечером, а меня нет, пару раз записки оставляла, а потом перестала. Так мы плавно и перешли в новую фазу.

– Какую фазу? – спросил Вейнер, чувствуя, что его все больше увлекает этот рассказ.

– Я ей звонил иногда, ну, где-то раз в две недели, она всегда сама подходила, то ли вообще дома по вечерам сидела, то ли звонка моего ждала. Глупо, конечно, так думать, но очень уж быстро снимала трубку. Если честно, мне все равно было, но, знаешь, в привычку вошло, что она где-то поблизости и всегда ждет и никогда не откажет мне Понятно, что я использовал ее, я и тогда это знал, но она не возражала, да и потом, какая разница.

А, да, помню, один раз заехал за ней, у нее как раз дома родителей не было, она встретила меня в дверях, волосы распущены, у нее были длинные прямые волосы, обычно она их как-то завязывала, хвостик делала или косу, а тут распущены. Она на цыпочки приподнялась, потянулась ко мне, чтобы руками меня за шею обнять, я, конечно, склонился к ней и тут же утонул в ее волосах. Знаешь, в буквальном смысле утонул, словно сознание потерял, ну, не совсем, конечно, но помутился немного. А когда вернулся: я в ее комнате на кровати и помню только, что мы любовью занимались, и что так хорошо еще никогда не было. Она приподнялась, гибко склонилась надо мной, волосы ее распущенные мне на лицо спустились, и тут я все понял. Ее волосы были чем-то пропитаны, каким-то дурманным запахом, этот запах и увел меня. Я выделил прядь, прошел сквозь нее пальцами, она смотрела на меня своим молчаливым, чудным взглядом, и я спросил, указывая на волосы: «Что это?»

«Это я пытаюсь удержать тебя», – только и сказала она.

И тут мне стало смешно, ее дурман соскочил с меня в ту же секунду. Правда ведь, это было занимательно, такого со мной еще не приключалось.

«Ты ходила к ворожее, что ли, или сама ведьма? Ты пыталась заворожить меня, – смеялся я, – околдовать».

Она тоже засмеялась.

«Я пыталась», – согласилась она через смех.

– Тебе не надоело? – прервался Стоев.

– Нет, нет, – ответил Вейнер, – продолжай, мне интересно.

– В общем, ей не помогло, а может, даже усугубило, но я скоро перестал ей звонить вообще. Потом на стажировку уехал сюда, в Берлин, а отсюда все другим казалось. Я забыл о ней, да и почему я должен был помнить? И не видел ее больше двух лет. – Стоев снова отглотнул из бокала. – Ты точно не спешишь, потому что мне еще рассказывать? – Вейнер только качнул головой. – Ладно, постараюсь покороче, а то я слишком подробно.

Однажды я вернулся, у меня был отпуск, длинный, пару месяцев. Все были мне рады, я уже был не «восходящей», а «взошедшей» звездой, куча друзей, женщины, каждый вечер пили. Как-то ночью я ехал на такси, не пьяный, но в подпитии, и тут понял, что нахожусь недалеко от ее дома. Попросил остановить машину и вышел, была морозная ночь, хрустел снег под ногами, я был в легкой дубленке, без шапки, в руке букет: мне каждый вечер дарили цветы. Я вдруг остро почувствовал, что хочу ее увидеть, именно сейчас, в эту же минуту. Наверное, я все же был пьяный, потому что она могла выйти замуж, переехать, да все, что угодно. И все же я полез к ней в окно.

Абсолютная дурость, я мог свалиться, сломать ногу, что означало бы конец карьеры, это был второй этаж, я тебе говорил, достаточно высоко, я запросто мог свалиться. Но в стене оказалось много выступов, и я, конечно, отлично владел телом, я и сейчас неплохо с ним управляюсь, но тогда я к тому же легкий был, в смысле веса.