Фантазии женщины средних лет

Я думала, что ехала быстро, что быстрее нельзя, я думала, что этому петляющему, изворачивающемуся, стремящемуся смахнуть, сбросить, этому брыкающемуся полотну дороги надо подчиниться. Я не знала, что его само легко подчинить. Мой взгляд быстро привык к мельканию – встречные машины, обгоняемые, – потом и это прошло, и я поняла: зрение срослось со слухом, с поворотом руля, с напряженным до надрыва вниманием, его уже нельзя отделить. Я не знала, что именно я делаю, машина ходила подо мной, как заведенная игрушка, но я доверилась ей, а она мне. Желтый обруч настигающих фар уперся в меня уже на улицах города. Я не могла понять, как он догнал меня, мне казалось, я выжала из машины, из дороги все, каждый сантиметр, каждую секунду, но он все же догнал. Но не перегнал ведь. И не перегонит! – решила я.

Раза три он пытался обойти меня, петляя в городском, все еще не погасшем полуночном движении, но я подставляла бока и оттесняла его к самым стенам домов, и он каждый раз уходил назад, резко, почти не использовав расстояния. Один раз я все же зажмурилась, не закрыла глаза, но зажмурилась. Я думала, что все, я подставила его под встречный грузовик, он вырос гигантом по сравнению с преследующей меня наперстковой машинкой. Их отделяли всего лишь метры, и я зажмурилась, я уже почти слышала грохот вывороченного железа и пронзительный звон разлетающегося стекла, я видела обезображенный каркас автомобиля и влипнувшего в него человека. Но когда я все же скосила глаза, моя машина по-прежнему маячила слева, чуть позади, и я не поняла, куда делся грузовик, не мог же он почудиться мне.

– Что он, перелетел через грузовик, что ли? – подумала я вслух и услышала в своем голосе непривычную злость.

Я зря подумала, вроде бы пустяк, но не следовало. Я уже давно почти не смотрела вперед, только назад, чтобы не пропустить его очередного рывка, но я зря отвлеклась, когда взглянула, сзади его не оказалось. Я даже успела оглянуться: его не было и слева. Но больше я ничего не успела, потому что сразу увидела его лицо справа от себя, немыслимо близко, отделенное лишь сантиметрами, другое, незнакомое, воспаленное даже в профиль.

Как это он, там ведь тротуар! – успела подумать я и вдавила газ, и всему телу стало больно. Я почти отсекла его, но не повезло, дорога скользнула вправо, его левый бок почти царапнул по моей правой передней фаре, я могла еще раздавить его и не дать уйти окончательно, я так и должна была сделать, но нога уже отпустила газ, пусть лишь слегка, но этого оказалось достаточно. Машина передо мной, брызжа выхлопом, плюясь и шатаясь, еще раз мелькнула под световым потоком моих фар, я видела затылок ее водителя, в самой посадке его головы я прочла приговор, и поняла, что мне уже его не догнать.

Он сидел на брусчатой мостовой, подогнув под себя ноги. Сидя, он показался мне маленьким, даже щуплым, наверное от изнуренного, потерявшего плоскость, потемневшего лица, я не узнала бы его, если бы не моя машина. Я тоже устала, я едва не упала, когда выходила из машины, ноги, привыкнув быстро нажимать на педали, отвыкли держать и предательски подло подгибались, отказываясь идти. Я была в платье, но плевать, и я села на камни рядом с ним, выставив коленки вверх.

– Если бы дорога не ушла вправо, ты бы не обошел меня, – сказала я. – Почему ты взял вправо? Ты знал, что она поворачивает?

Он пожал плечами.

– Это все не имеет значения – Его замороженный голос лишь начинал отходить, только освобождаясь, но еще не освободившись.

– Почему? – спросила я.

– У тебя не было шансов. Я так или иначе обошел бы тебя. – Он снова пожал плечами.

– Почему? – снова спросила я.

– Я профессионал. – Он снова замолчал. Мы так и сидели, и молчали. У меня отваливались не только ноги, но и руки тоже, и шея.

– Ты устал? – Я сама не заметила, когда стала говорить ему «ты», но, в конце концов, я проиграла.

– Нет, – поморщился он.

– А выглядишь усталым.

– Напряжение сходит. Мне надо минут двадцать и все будет в порядке. А ты?

Он, наконец, взглянул на меня. Глаза его были точкой. «Как тогда, у Стива, – вдруг вспомнила я, – когда я его рисовала».

– Я устала, – призналась я. Зачем лукавить? – Не чувствую ни ног, ни рук.

Он кивнул, понимая.

– Это с непривычки. Пройдет. Ну что, пойдем пить? – сказал он через минуту.

– Пойдем, – согласилась я и, как бы делясь с ним сомнением, добавила:

– Все равно больше ничего не остается.

Он поднялся, я удивилась, без помощи рук, просто взял и встал, как со стула, и протянул мне руку. Она была спокойная, его рука, не такая сильная, как у Дино, а, скорее, хваткая, цепкая, я сразу почувствовала: возьмет и не отпустит. От Дино я могла вырваться, я знала, что его пальцы в конце концов разожмутся, а здесь сразу поняла – бесполезно. И вздрогнула от мысли и еще от прикосновения. «Удивительно, – подумала я,

– я давно не волновалась, даже приятно».

– Кстати, меня зовут Рене, – сказал он, когда мы сели, и я удивилась, мне казалось, что я знаю его очень давно.