Фантазии женщины средних лет

Наконец моя рука съехала с рубашки и ушла вниз, я проводила пальцами то с легким нажимом, то отпуская, все по-прежнему плыло в чуть затемненной дымке отошедшего времени, я даже не чувствовала, что под рукой, меня саму заворожили ее движения. Наигравшись, пальцы перешли к пуговицам, и они сдались одна за другой, и рука проскользнула внутрь образовавшейся прорехи, как ящерица, скрываясь в складчатой глубине, теряя постепенно сначала пальцы, потом форму ладони, потом всю кисть.

Я предполагала, что будет не так, как с Дино, но не ожидала, что вообще ничего не произойдет, как будто я коснулась еще одной части тела, пускай непривычной формы, более податливой и гибкой, но и только. Тем не менее я не почувствовала разочарования. Мое желание было дремотное, томное, ему было хорошо играться в полусне, никуда не стремясь, ничего не требуя, и я прильнула головой к тихой груди, сохранная под тяжестью баюкающей руки.

Я не знаю, сколько прошло времени, должно быть, много, и я подняла глаза и увидела лицо Альфреда, склоненное надо мной. В его взгляде не было желания, а значит, не было корысти, потому что любое желание, так или иначе, рождает корысть. А в его взгляде ее не было – только доверие. Я приподняла голову, мне очень хотелось поцеловать его в глаза, и я поцеловала.

– Милая, – услышала я, – ты милая. Ты нежная и терпеливая, я знал, что так будет. У тебя нежные, ласковые руки. Я знал, – повторил он. – Но… сегодня ничего не получится. Мне надо привыкнуть к тебе. Ты не расстроишься?

– Нет, – улыбнулась я. Самой себе улыбнулась, так как снова опустила голову на его грудь. – Не важно, мне и так хорошо.

– Да? – спросил он.

– Да, – ответила я.

Я ушла через полчаса, а может быть, через час, не помню, но уже стемнело, и мне было пора домой. Я пришла и сошла с ума с Дино».

«Только не говори, что у вас с Альфредом ничего не получилось, я все равно не поверю. Лучше признайся, тебе понравилось? Хотя, если честно, я не могу представить вас в одной постели. Его, со старым морщинистым телом, плохой кожей, дряблыми мышцами, несгибаемая нога тоже, как я понимаю, добавляет проблем. И тебя. С Дино я тебя легко представляю, но не с Альфредом. Видимо, я не могу создать в своем воображении картины, в которой ты не связана с гармонией. Но я хочу, я должен знать про тебя все, и ты должна помочь мне».

«Ты пишешь, что не можешь представить нас в постели, и правильно – мы не бываем в ней. Наша близость иная, отличная от той, к которой я привыкла. Мы встречаемся не часто, раз в две недели, порой реже, это и понятно, Альфред занят, да и у меня немало дел, но день нашего свидания мы освобождаем полностью. Мы встречаемся рано утром, как правило, за городом, в каком-нибудь деревенском кафе, и завтракаем на улице, под еще сложенным зонтиком. И каждый раз наш день начинается со спокойствия и красоты. Это идея Альфреда, он считает, что самое важное в любви – это правильный настрой».

«Каждая деталь, Джеки, – сказал он однажды, – каждая складочка на твоем локте, каждое, казалось бы, незаметное, ненужное движение, все имеет значение. Например, то, как ты делаешь глоток, когда пьешь сок, – это важно, и как намокают твои губы – это тоже важно. Или золотистый, бархатный, едва заметный пушок на твоей руке, на который я так люблю смотреть, на то, как он раздувается и трепещет на воздухе. С этого взгляда для меня и начинается занятие любовью. А прикосновение! Вот сейчас я дотронусь до твоей ладони. И это будет полноценный физический акт, возможно, куда более острый, чем обычное совокупление. Наверняка ты когда-то занималась сексом и ничего не чувствовала. – Я кивнула. – И наверняка было так, что ты вздрагивала от обычного прикосновения. – Я снова кивнула. – Видишь, это все условности, все зависит от подготовленности и от того, как ориентирована чувствительность. Понимаешь?

– Да, – сказала я.

– У меня была знакомая, давно, много лет назад, которая испытывала удовлетворение, когда ей гладили ушко. Где угодно, прямо на улице, тихо, правда, удовлетворялась, почти незаметно. У меня тогда от частой практики ладонь приобрела особую чуткость, и мы так и занимались любовью, порой в очень людных местах, и чем неподходящей складывалась обстановка, тем было веселее. Вот и сейчас, когда я смотрю на тебя, я уже занимаюсь любовью. – Альфред заложил руки за голову и, откинувшись на кресле, подставил лицо солнцу. – Вообще, знаешь, в чем разница между сексом и любовью? – Он так и продолжал смотреть вверх, не глядя на меня.

– Секс – это действие; занятие любовью – состояние.

Я снова промолчала, мне нечего было добавить.