Фанткритика — это просто

Фантастика позволила писателю полнее раскрыть себя, потому и стала на десяток лет основным направлением творчества, открывая читателям своеобразный, гармоничный и добрый мир. Правда, в отечественной «Энциклопедии фантастики» (1995) написано, что писал Михеев «добротные, часто остроумные, но, в основном, традиционные и не поднимающиеся над средним уровнем НФ рассказы и повести»… Как же высок по сравнению с нынешним был тогда «средний» уровень!

В душах героев рассказов Михеева бушуют страсти (и не всегда благие), вовне сталкиваются противоречивые мнения — могут ли быть гармоничными такие рассказы? А вот всё равно добрым предстаёт мир перед нами на страницах этой фантастики. Даже если человечество на краю гибели (как в рассказе «Сделано людьми»), жизнь побеждает: умные и заботливые роботы проводят через все опасности Пространства корабль с уцелевшими к другой, поистине прекрасной планете… Торжество добра придаёт рассказам Михеева тот оттенок, который и даёт основание говорить о полном конфликтов мире возможного будущего как гармоничном в своей основе.

«Фантастика для автора — это, прежде всего, размышление о будущем» — так мотивировал Михеев свою точку зрения. Но размышлял писатель «о будущем» чтоб найти ответы на вопросы дня сегодняшнего! Поэтому его рассказы часто полемичны, как весь цикл «Милые роботы» — своего рода похвальное слово технике во времена, когда на «технику» стали поглядывать уже с опаской…

Различными средствами пытался писатель достичь иллюзии достоверности. Психологической убедительностью характеров (но в «романтической системе координат»), умелым применением точно найденной художественной детали, одновременным взглядом на проблему как романтика и сатирика. Центральная проблема фантастики Михеева шестидесятых-семидесятых годов — человечество и наука, человек и техника. Вот в этой области писатель и добился наиболее полного социально-философского осмысления действительности.

Особняком стоит написанная семидесятилетним писателем — но поистине с молодым задором — повесть «Год тысяча шестьсот…», вышедшая в новосибирской серии фантастики в 1985 году. И дело не в том, что повествует она об эпизодах жизни юных спортсменов: фехтовальщицы Ники из Иркутска и боксёра Клима из Москвы (выпускника истфака), попадающих с Универсиады на Кубе стечением обстоятельств в XVII век. А в том, что Михеев, сохранивший на всю жизнь «уважение к приключенческой литературе», и в таком возрасте сумел взглянуть на события свежим взглядом юности. В небольшую книжку («как в кино») уместились масса приключений со стрельбой и фехтованием, яхтокрушение, пираты и каперы, «тайны мадридского двора» (с внебрачным сыном короля), освобождение негров-рабов и «чудесное» возвращение домой! Эпиграфом к книге послужили слова Марка Твена «Вы, конечно, слыхали о переселении душ?» Неспроста, ведь по Михееву «мир обладает памятью, всё происходившее оставляет следы…» И в его книге в прошлое — с помощью некого устройства — путешествует только «воображение» героев, но всё равно — преодолеть опасности помогает всё те же товарищество и взаимовыручка! Другое дело, что по возвращении «нужно помалкивать» — а то и в психушку угодишь… Иногда в повести чувствуется оттенок пародии на «романы приключений», но это придаёт всему описанному дополнительную грань восприятия — заразительную улыбку!

Это сейчас «попаданцы» в другое время — обычное явление. Но в советской фантастике к теме путешествий во времени относились настороженно… «Голубой человек» (1966) Лазаря Лагина, «Петля гистерезиса» (1968) Ильи Варшавского, «Зеркало для героя» (1983) Святослава Рыбаса — пожалуй, и всё… Михеев в этом ряду занял достойное место!

Впрочем, в восьмидесятые Михеев большее внимание уделял «советскому детективу», его повести тех лет также вызвали пристальное внимание читающих. Детективная трилогия 1976–1988 годов, поднимающая актуальные проблемы тех лет, получила одобрение как читателей, так и критиков.

В фантастике же годы 1977–1993 стали для Михеева очень важными в области «воспитания» молодых фантастов. Именно он организовал и пятнадцать лет руководил Литобъединением «Амальтея» при Новосибирском отделении СП СССР, чем способствовал созданию «школы сибирской фантастики». Подобные определения носят иногда сомнительный оттенок, но всё-таки, как иначе это определить? Более двадцати публикующихся авторов, из которых треть стали профессиональными писателями (хотя бы на время, а время-то вскоре изменилось кардинально…). «Амальтеевцы его помнят» — это уже высказывание из двухтысячных. Александр Бачило, Игорь Ткаченко, Василий Карпов, Евгений Носов, Виталий Пищенко, Владимир Титов, Александр Шалин — некоторые из этих имён и сегодня на слуху.