Фанткритика — это просто

Почему издательство, выпускающее априори книги, которые могут «скандализировать» читателя, издало эту вполне респектабельную по нынешним временам повесть? Ситуация станет гораздо яснее, если узнаешь, кто таков этот Юнгер! В издательской аннотации можно прочесть: «Эрнст Юнгер — романтический герой ушедшего столетия, путешественник, учёный, философ, солдат. Участвовал в двух мировых войнах, 14 раз ранен, кавалер высших орденов почти всех государств Европы, друг Пикассо, Хайдеггера, Кокто, Борхеса… Этот яростный и беспощадно красивый текст высокого модерна стал манифестом стиля и борьбы для всей читающей Европы…» Восторгам «торговцев» и переводчика (смотри послесловие) в пику достаточно привести высказывание лишь одного из многих критиков: «Проза Юнгера ужасна — школьное сочинение талантливого члена „Гитлерюгенда“»! Вот вам и зачатки небольшого скандальчика!

Проживший очень долгую жизнь писатель и философ Эрнст Юнгер (1895–1998) характер проявлял с юношеских лет. Потомственным аптекарем стать не пожелал, рванув с первого курса университета в составе Иностранного Легиона в Африку. Во время Первой мировой командовал ударной ротой на Западном фронте, был не только храбр, но и везуч (как-никак 14 ранений), награждён высшими германскими орденами. Прославился как «певец войны», опубликовав в 1920 году свой дневник «В стальных грозах»: не скрывая её ужасов, считал войну замечательной возможностью «глубочайшего жизненного переживания»! Оставив вермахт в 1923 году, изучал естественные науки в Лейпциге и Неаполе, по образованию (незаконченному) зоолог, собравший замечательную коллекцию в 30 000 жуков!

Претендуя на высокую эстетическую культуру, не вступил ни в одну из реакционно-реваншистских писательских групп, в 1933-м отказался вступить в фашистскую Прусскую Академию искусств. Это при том, что книги его «проникнуты милитаристской идеологией»; в советской критике середины прошлого века не было ему характеристики, кроме «апостол фашизма и реваншизма»! И основания для этого были, во время Второй мировой Юнгер вновь (в 45–50 лет) в армии — командовал штурмовиками, затем работал в штабе Роммеля в Париже. После войны (ну конечно) опубликовал дневники военных лет «Излучения» (1949), и никакого «покаяния» там обнаружить не удастся!

В 1938 году Юнгер задумал книгу «Королева змей», в итоге превратившуюся в роман-притчу «На мраморных утёсах» (1939) — символично-аллегоричный. В то время автор отрицал какие бы то ни было аналогии Лагуны/Кампаньи с Третьим Рейхом, но они так и напрашиваются… Но вот по Юнгеру ботаники-отшельники призваны были олицетворять лишь непоколебимую силу абстрактного человеческого духа! Вдвойне странно — ведь они просто покидают страну, разорённую ордами Старшего лесничего. Слава богу, произведение (отчасти даже вопреки автору) неоднозначно, его можно рассматривать и как «завуалированную критику диктатуры», и как «аристократическую оппозицию фашизму»; или просто «эльфийское фэнтези» писателя-середняка, пытавшегося оставаться человеком даже в гитлеровской Германии.

Евгений Воропаев в «Послесловии переводчика» не скромничает: «Перед нами роман-провидение и концепция жизни в глубокой гармонии с природой и культурой, жизни, открытой тайне мироздания, трудолюбивой, а главное, лишённой низкого страха… По мысли автора, человеку, чтобы приблизиться к свободе, нужно освободиться от страха…» Юнгер не раз разъяснял свою позицию во многих дневниковых записях; делал он это потому, что в романе чётко выраженной позиции автора обнаружить не удастся. Отсюда и издательский парадокс, ведь «текст бросал вызов», но тиражи хозяйственным способом допечатывала армия (немецко-фашистская)!

По Воропаеву: «Хотя Юнгер выказал несомненное чутьё подводных течений истории, „Мраморные утёсы“ останутся в первую очередь языковым шедевром высшего уровня, а их автор — неподражаемым стилистом». Тогда получается, что Воропаев не справился с непосильной задачей перевода «самого поэтического произведения Эрнста Юнгера»… С переводами романов на русский немецкому мыслителю не везёт… И повезти вряд ли сможет, его беллетристика недовразумительна и схематична; интересны романы лишь просвечивающимся в них символическим планом, мощью масштабных проблем, рассматриваемых с высот «позднебуржуазного нигилизма».

До этого было лишь две попытки перевода романа «Гелиополь» (1949) — странноватой смеси античных реалий с приметами века XX/XXI-го… Единственная рецензия носила символическое название «Гитлер в Городе Солнца»! «Гелиополь» (он же «Гелиополис») возник в русле послевоенных антиутопий, показывающих, что за комфорт человеку придётся платить потерей души и сердца, а будущее сулит всё меньше шансов на благополучное разрешение конфликта между властью и человечностью, порядком и личной свободой. Похоже разработана тема в романах «Стеклянные пчёлы» (1957) и «Оймесвиль» (1977). Где и как установить границы порядка и насилия, свободы и произвола — от решения этого вопроса зависит по Юнгеру модель будущего мироустройства. И уж в этом-то философ прав на все сто!