Фантом

– Я так и не успела извиниться, – говорю я, поднимая глаза и понимая, пусть лучше Ник сожрет меня своими упреками, чем чувство вины. – Прости. Обещаю, что больше не сбегу.

Ник смотрит мягче. Лед тает, превращаясь в синее море. Раньше в нем бушевали штормы.

Я невольно делаю пару шагов вперед, прижимаясь щекой в накрахмаленной рубашке. Закрываю глаза. Руки Ника оборачиваются вокруг меня, обнимая.

– Не обещай. Я и так знаю, что не сбежишь, – говорит он, целуя в макушку. А потом добавляет: – Кто тебе теперь позволит.

Я улыбаюсь. От счастья по коже бегут мурашки. Вспоминаю, как раньше мы цеплялись друг к другу, а теперь нашли шаткий мир.

– Но ты ведь говорил, что я раздражаю тебя одним лишь присутствием.

Ник хмыкает.

– И ты верила?

– А почему не должна была? Ты более, чем ясно выражал свои мысли.

– Я заметил тебя с самого первого дня, но чувство самосохранения подсказывало, решись я подойти, ты бы мне так втащила, что ножом в бок показалось бы детской забавой.

Ник смеется. Я уже почти забыла, как звучит его смех. Что-то внутри подсказывает, что этот момент запомнить важно. Теперь я совсем по-другому отношусь к памяти: как много минут, скользящих мимо, мы оказывается не ценим. И в ответ улыбаюсь.

Он опускает голову, чуть отодвигая меня, чтобы видеть. А потом тихо добавляет:

– Когда ты ушла, я признаться был… в бешенстве.

Я закусываю губы.

– Ты злился?

– Безумно, – отвечает Ник.

Зря я спросила. Мне бы стоять молча, да язык прикусить, вот только любопытство всегда было моей слабой стороной.

– Но это не означает, что я отказываюсь от тех слов, что сказал в Хелдшире.

И как ни в чем не бывало, он разворачивается к комоду и принимается приводить в порядок собственные волосы. Замешательство по-видимому отражается на моем лице, потому что Ник, глядя на отражение, испускает тяжелый вздох и словно маленькому ребенку объясняет:

– Несмотря на то, что ты выкинула, принцесса, я своих решений не меняю. Если уж мне суждено втрескаться в упрямую истеричку, с этим остается лишь смириться.

Ник улыбается. Задиристо, довольно.

– Тебе еще повезло, – отвечаю я предельно спокойно, хотя сама пытаюсь справиться со сбившимся дыханием, чувствуя, как в груди все горит и плавится. – Ведь кто-то втрескался в упертого самодура, – принимаю я правила его игры, дотягиваюсь до его уха, отвечая шепотом, словно закольцовывая этот маленький секрет между нами.

– Nous étions nés pour nous rencontrer, – произносит Ник и наклоняется, чтобы зашнуровать ботинки.

– И что это означает?

Он делает шаг вперед, берет за подбородок, оставляя на губах легкий поцелуй и отвечает:

– Расскажу вечером. А насчет Эдмундса – обсудим.

Он подхватывает ключи от машины с комода, ловко перекидывая их через пальцы.

– Куда ты сегодня? – спрашиваю я.

– Ты же знаешь.

Трибунал. Очередное заседание. Мы старались на эту тему не говорить, но, как и солнце, поднимающееся с утра, реальность не скроешь. Она наступает вне зависимости от того, хочешь ты этого или нет.

От утренней игривости во взгляде не остается и следа.

– Эй, – тихо зовет Ник, и я подхожу ближе, обнимая его за талию. Утыкаюсь носом в изгиб его плеча. – Все будет хорошо. Это ведь не первое заседание.

 Ник обвивает меня руками, целуя в макушку.

– Я не хочу, чтобы ты уходил, – по-детски капризно ною я. – Я уже теряла тебя однажды и не хочу расставаться даже на пару часов.

Он обнимает меня крепче, и я комкаю в пальцах ткань его рубашки.

– Все будет в порядке, Веснушка. Скоро все закончится.

Он ведет носом по шее, зарываясь лицом в мои волосы, и, обхватив двумя руками мое лицо, смотрит прямо в глаза.

– Тем более тебе нечего бояться, ты же видела, даже если мне стереть память, я все равно возвращаюсь к тебе.

– Дурацкая шутка.

Ник в ответ смеется.

– Пусть так, но зато ты улыбаешься. Я скоро вернусь.

Он разжимает пальцы, делая шаг назад, но я не отпускаю его руку. Еще один раз порывисто прижимаясь к губам и тихо выдыхаю, ощущая, как трепещут внутри слова, что так давно должны были быть сказаны.

– Я люблю тебя.

Сквозь поцелуй Ник улыбается.

***

Мне чудится шум колес. Будто несколько десятков машин одновременно рвут тишину шуршанием и гулом моторов. Сначала я думаю, сон. Прогоняю эти мысли. Но потом поднимаюсь и гляжу на часы на стене, показывающие полдень. Вот уж не думала, что прилягу на пару минут, а пройдет уже больше часа.

Звук повторяется. Стараясь не поддаваться панике, я заставляю себя выглянуть в окно.

Сердце пропускает удар, я сглатываю, на каком-то уже инстинктивном уровне чувствуя опасность. Площадь перед центральным входом Эдмундса заставлена грузовиками. Достаю из кармана телефон и набираю номер Ника, но он не отвечает, и с каждым гудком внутри стелется знакомое беспокойство, когтями царапающее душу.

– Если бы он знал, предупредил, – успокаиваю я саму себя, не замечая, как беспокойно меряю шагами комнату. Что-то не так. И мне это совершенно не нравится.