Фантом

— Я повторяю нам известно все! Каждый ваш шаг! — заявил Градов и, рассчитывая следующим ходом сломить волю Литвина к сопротивлению, достал из папки фотографию, где тот был заснят со Скоттом, и положил на стол. Литвин скосил глаза и изменился в лице.

— Это кадровый сотрудник ЦРУ — Дэвис Скотт! — не давал ему опомниться Градов. — Специализируется на агентурной разработке. Через вас он рассчитывал получить секретные материалы по «Тополю». Мы их нашли в тайнике вашего гаража…

— Хватит! Хватит! — взвизгнул Литвин и, схватившись руками за голову, закачался, как китайский болванчик.

Градов и Сердюк рассчитывали, что после такого потрясения Литвин не станет больше запираться и, спасая себя, перейдет к торгу. Они не ошиблись: смахнув с лица пот, Литвин выдавил из себя.

— Э-э, я встречался с Куртом, этим вашим Скоттом. Он предлагал деньги и работу на них, но я отказался. Я понимал, чем это попахивает и…

— Литвин, перестаньте выкручиваться! — перебил Градов.

— Я… Я не вру! Я отказался!

— Отказались?! А как понимать ваше электронное сообщение Майклу? Вы предлагаете ему провести встречу в субботу и напоминаете о гонораре? Как?

— Я-я… не шпион, — потерянно мычал Литвин.

— Насколько нам известно, вы статьи для «Нью-Йорк таймс» не пишите, а ваши записи и копии секретных документов никак нельзя отнести к литературным творениям. Это — чистый шпионаж, гражданин Литвин! — загонял его в угол Градов.

Предатель поник, и его голова безвольно упала на грудь. Прошла минута, за ней другая, и он чужим голосом выдавил из себя:

— Я все напишу!

— Анатолий Алексеевич, дайте ему бумагу и ручку! — распорядился Градов.

Сердюк открыл папку и положил на стол стопку бумаги и ручку. Литвин пододвинул к себе лист и, прежде чем начать писать, спросил:

— Мне это зачтется?

— Чистосердечное признание облегчит вашу вину. Я повторяю, чистосердечное! — напомнил Градов.

— Я-я, все расскажу, — выдавил из себя Литвин, и его дрожащая рука вывела первые буквы.

Неровные, вкривь и вкось, строчки легли на лист бумаги. Через час Градов читал покаянное его заявление. Искренностью в нем не пахло. Литвин пытался смягчить свою вину, переложить ее и на американскую разведку. Заканчивалось оно, как и у большинства других предателей, «желанием искупить свою вину». Прочитав последний лист, Градов передал заявление Сердюку и сухо произнес:

— Гражданин Литвин, хотел бы вас предостеречь: вы уже одну ошибку совершили, не совершайте вторую — не пытайтесь ловчить и будьте до конца откровенны.

— А если я буду работать по вашему заданию, мне это зачтется? — цеплялся за последнюю «соломинку» Литвин.

— Мы подумаем, — холодно ответил Градов.

После общения с предателем у него ничего, кроме брезгливости, тот не вызывал. Эта запоздалое и продиктованное только страхом предложение уже ничего не решало в той операции, что была задумана против ЦРУ. Градов уже мыслил будущими вариантами ее развития. Об этом же думал Сердюк и поинтересовался:

— Георгий Александрович, как с предложением Литвина?

— Никак, Анатолий Алексеевич, каши с ним не сварить.

— Я такого же мнения! И откуда такие берутся?

— Откуда? — на лицо Градова легла тень, и он с горечью произнес: — Из нашего сумасшедшего прошлого! Целую страну вывернули наизнанку и развернули на сто восемьдесят градусов. Чего уж говорить о людях! Многие потеряли не только головы, но и совесть, а без этого тормоза можно до чего угодно докатиться. Вот Литвин и докатился до шпионажа.

— Долго нам еще расхлебывать это лихолетье и вытаскивать из крысиных нор, таких как он, — согласился Сердюк.

— Анатолий Алексеевич, хватит об этом! Пусть дальше следователи с ним разбираются. Ты мне лучше скажи, Кочубей готов к операции?

— Затрудняюсь сказать, последние двое суток сами знаете…

— Знаю! Приедем, жду тебя, Милова, Гольцева и Кочубея у себя. Посмотрим, что наш «артист» с Михаилом Ивановичем наработал.

— Есть! — ответил Сердюк и связался по телефону с Гольцевым. К их возвращению на Лубянку все трое находились в приемной. В руках Милова были ноутбук и диски с видеозаписями на Литвина и репетициями с Кочубеем.

Градов задержал внимание на нем, ноутбуке и с улыбкой заметил:

— Андрей Александрович, ты уж меня извини, так торопился, что билет не взял.

— А это не ко мне, Георгий Александрович. Все вопросы к Кочубею, он у нас теперь звезда, — отшутился Милов.

— Ладно, свои люди, сочтемся, заходите, — пригласил Градов их в кабинет.

И пока Милов занимался подготовкой записей к просмотру, он отвел в сторону Кочубея. Его интересовали не столько детали предстоящей операции — это была техника, сколько настрой Николая на встречу с матерым американским разведчиком. Тот держался уверенно, не запинался на каверзных вопросах, а свою будущую роль освоил настолько, что Градов невольно ловил себя на мысли, что видит перед собой Литвина.

— Георгий Александрович, все готово, — напомнил Милов.

— Запускай! — распорядился он.