Фантом

— В Лэнгли?! Но я лечу в Берлин, а оттуда в Киев?! — опешил Перси.

— Киев отменяется. В Берлине тебя встретит Браун с билетом на Вашингтон.

— Вашингтон? Значит, засветился Фантом!

— Насколько мне известно — нет.

— Ну, я уже тогда ничего не понимаю?! Вчера только говорил со Шлоссом, и он ни словом не обмолвился о вызове в Вашингтон.

— Видимо, ситуация резко изменилась в последние часы, и это связано с Ковальчуком… — предположил Саймон.

— С Генри? А что он натворил?

— Я могу только предполагать, но не более того.

— Ну, говори же! Говори! — торопил Перси.

— Служба специальных расследований ищет «русского крота». Его след обнаружили в киевской резидентуре. В Лэнгли дернули Ковальчука. Вывод напрашивается сам.

— Хочешь сказать: Генри — «крот»?! Нет, нет! Такого не может быть! — не хотел этому верить Перси.

— Марк, я ничего не утверждаю, но посуди сам. Его отстранили от работы, а вчера отозвали из Киева. Им занялась Служба специальных расследований. Остальное узнаешь в Лэнгли. На меня не ссылаться, я и так сказал больше, чем надо! — предупредил Саймон, с сочувствием посмотрел на ставшего мрачнее тучи Перси и попытался сгладить ситуацию: — Все обойдется, Марк. С Фантомом тебе сам черт не страшен.

Перси ничего не ответил. В его голове не укладывалось, что добродушный ворчун Генри Ковальчук, прослуживший в разведке свыше двадцати лет и не в теплом кабинете Лэнгли, а в странах Восточной Европы, имевший на своем счету десятки ценных вербовок, мог стать «русским кротом». Все существо Перси восставало против, казавшихся абсурдными, подозрений. Он больше грешил на происки резидента Саливана против бедолаги Генри, чем на коварных русских агентов, якобы свободно разгуливавших по коридорам Лэнгли, которыми тот не уставал страшить на совещаниях. Но если Ковальчук — об этом Перси не хотелось думать — действительно, окажется «кротом», то вместо обещанных наград, впереди его ждали изматывающие проверки.

Саймон продолжал что-то говорить, а Перси пытался понять, что могло подвигнуть Ковальчука на предательство и чем это грозило ему самому? Разведчик такого уровня, как он, так просто перейти на сторону противника не мог — на то требовались веские причины.

«Деньги? Серьезный мотив. Но Генри всегда довольствовался малым. Чрезмерные амбиции и жажда карьеры? За год до ухода на пенсию? Смешно! Конфликт с Саливаном и разочарование в профессии?» — размышлял Перси. И здесь память услужливо подсказала: причину падения, а возможно, предательства Ковальчука следует искать в его отношениях с руководителем киевской резидентуры. С назначением Саливана на должность резидента у Генри одна за другой стали возникать проблемы. Какая кошка пробежала между ними — так и осталось тайной. Сам Ковальчук на эту тему не распространялся. К концу второго месяца работы Саливана их отношения окончательно испортились. Редкое совещание обходилось без того, чтобы он не поизгалялся над Генри. Тот пытался огрызаться, а потом замкнулся в себе и стал все чаще заглядывать в рюмку. В редкие минуты бедолагу прорывало, и тогда Перси приходилось выслушивать все, что Ковальчук думает: «о мерзавце Саливане; «о скотстве в разведке, в которой надо бояться не столько врагов, сколько собственных безмозглых ослов»; «о том, что в этом дрянном мире прежние заслуги ничего не стоят, а «конюшня» ЦРУ ничем не лучше «зверинца» КГБ — ФСБ».

Тогда это брюзжание Ковальчука воспринимались не более чем обида неудачника, который в запале, да еще по пьяной лавочке, мог нагородить и не такого. Теперь же Перси иными глазами посмотрел на старого приятеля, и предположение Саймона о предательстве Генри уже не казалось столь беспочвенным. В памяти один за другим всплывали эпизоды из недавнего прошлого, и они заставляли задуматься.

Все началось полгода назад — при воспоминании о том эпизоде Перси невольно поежился. Холодным декабрьским утром перед машиной из снежной круговерти вынырнул он, Фантом. В салон через окошко влетел кулак и когда разжался, на сидение шлепнулся бумажный комок. То была не провокация очередного сумасшедшего — ненавистника США, а записка с предложением о продаже секретов по «Тополю». И первым, кто появился в его кабинете, был не кто иной, а Ковальчук. И не просто появился, а пытался расшифровать ее содержание. Позже он участвовал в подготовке и обеспечении выемки закладки Фантома из тайника в камере хранения на железнодорожном вокзале Киева.

После этого Фантом полгода вел игру в кошки-мышки с резидентурой, она, наконец, завершилась его вербовкой. За все время службы Перси она стала, пожалуй, самой нервной и сложной. Ему удалось склонить скользкого как угорь продавца ракетных секретов к сотрудничеству. И вот теперь, когда, казалось бы, Саливан посрамлен, а он, Марк Перси, оказался на коне, все могло пойти прахом. Подножку подставил не кто иной, как тот, кому он доверял как самому себе, — Ковальчук.