Фантом

— Логично, — согласился Перси и в душе проклял продажных украинских политиков. Соглашение о тайных поставках вооружений из Украины в Грузию, о которых в военных ведомствах этих стран знал ограниченный круг лиц, уже не являлись тайной. Это могло серьезно пошатнуть и без того зыбкие позиции президента Ющенко и нанести серьезный удар по интересам США на Украине. Для того чтобы не допустить дальнейшей утечки информации о поставках, требовалось найти ее источник. Проходимцу Бульбе с его связями в политической верхушкой такая задача была по силам, и Перси насел на агента:

— Богдан, я тебя прошу, отбрось все дела и займись Завальнюком!

— Легко казать. Де вин и де я, — замялся агент, но его замаслившиеся глазки говорили обратное.

Проходимец не упускал любую возможность, чтобы выжать из резидентуры лишнюю сотню долларов. Перси посчитал, что это не тот случай, когда надо торговаться, и спросил в лоб:

— Сколько это будет стоить?

— Думаю, шо богато, — набивал себе цену агент.

— Богдан, вопрос не в цене, а в качестве информации.

— За це я ручаюсь.

— Насколько твой знакомый близок к Завальнюку? — допытывался Перси.

Бульба расплылся в ухмылке и снисходительно заметил:

— Ближе не бувае.

— Что ты имеешь в виду?

— А шо имею, то и ввожу.

— М-м, — промычал Перси и, преодолев чувство брезгливости, спросил: — Ты что, на этом с ним контачишь?

— Пока ни, но Борюнчик на мой гондурас заглядывается.

— Завальнюк?

— Ни, его помощник, но если вы раскошелитесь, то я и его насажу.

— Богдан, но также нельзя! — не выдержал Перси.

— А че, Марк? Ты ж сам размовлял, шо в разведке робят не в белых перчатках. А тут як раз тот случай.

— Хорошо, хорошо! Сколько ты хочешь?

— О, це диловой разговор! — оживился Бульба и объявил: — Одиннадцать тысяч!

— Побойся Господа! — взмутился Перси.

— А его кажут нема. Так, чего лякаться.

— Ладно, ладно! Но информация должна того стоить!

— О, це дило! — и Бульба довольно потер руками.

— Значит, договорились! А теперь расходимся, у меня дела, — поторопил Перси.

От «голубых» намеков агента его начало мутить. А тот, урвав свое, тоже не горел желанием смотреть на постную физиономию американского пуританина и поспешил ретироваться, оставив после себя запах дорогого парфюма. Перси выключил аппаратуру, подождал пятнадцать минут на тот случай, если за Бульбой увязался «хвост», и затем покинул явочную квартиру. Через квартал от нее в машине его ждал Левицки.

— Домой, Марк? — спросил он.

— Нет, в посольство, — устало произнес Перси.

— Так уже поздно.

— Саливан ждет.

— И чего ему неймется?

— Это ты у него сам спроси.

— Ну уж нет, себе выйдет дороже, — открестился Левицки и тронул машину.

Через двадцать минут они были в посольства. Несмотря на поздний час, на этаже, который занимала резидентура, во многих окнах горел свет. Перси поднялся в кабинет Саливана. Тот кивнул на кресло и продолжил своими линзами-очками выцеживать документ. Пауза затягивалась, а он будто не замечал Перси и неторопливо шелестел листками. Тот начал вскипать, его так и подмывало бросить Саливану в лицо: «Ты чего из себя корчишь надутое ничтожество! Я тебе ни какой-то клерк!»

Саливан, словно почувствовал, что зреет в Перси, снял очки и, близоруко щурясь, спросил:

— Что сообщил Бульба?

— Ничего! — отрезал Перси.

— Так-таки и ничего?

— Абсолютно.

— Это не ответ разведчика.

— А ты что хотел услышать?

— Кто сбросил материал газетчикам? Где этот мерзавец сидит? Чего здесь непонятного? — монотонно бубнил Саливан.

Перси поиграл желваками на скулах и сквозь зубы процедил:

— Он постарается выяснить через помощника Завальнюка, но для этого необходимы деньги.

— Деньги, деньги! А что, иначе ваши хваленые агенты работать не могут? Марк, ты профессионал или кто?

Такого откровенно хамского отношения к себе Перси уже не мог позволить и, наливаясь гневом, воскликнул:

— Ты вызвал меня оскорблять или работать?

— Работать? И это ты называешь работой? Если рассчитываешь прикрыться Фантомом, то со мной такой номер не пройдет. Я…

Саливан осекся и отпрянул назад. Перси в ярости взлетел над столом. Саливан вжался в кресло и, выбросив руки вперед, запричитал:

— Ты, ты… что себе позволяешь?

— Ничтожество! — с презрением бросил Перси и, хлопнув дверью, вылетел в приемную.

Не замечая никого и ничего, он промчался по коридору и влетел в свой кабинет. Его всего колотило — подобного унижения ему не приходилось испытывать за всю свою службу. Серое ничтожество, называвшее себя резидентом, позволило себе втоптать его в грязь, как какого-то обгадившегося агента-двурушника.

«Все, с меня хватит! К чертовой матери такую службу!» — в душе Перси продолжала бушевать буря. Сделав круг по кабинету, он рухнул в кресло, выдернул из стопки листов чистый и приготовился писать рапорт. Рука вывела первую букву и застыла.

«Стоп, Марк, не пори горячки! Свинья Саливан этого только и ждет. Ну уж нет! На тебе, мерзавец, свет клином не сошелся! Есть Перкинсон. Есть старина Шлосс!» — вспомнил Перси о давних приятелях.