Фантом

Лягушин продолжал своим тонким голоском:

– Примите мои соболезнования по поводу эээ… смерти вашего батюшки. Я являюсь родственником профессора Щедрова, которого он знавал. Вместе когда-то отбывали, гм… так сказать… Вот завещание, составленное профессором. Нет, не беспокойтесь, ха…, я не собираюсь вас лишать, так сказать, движимого и недвижимого имущества (он остановил меня жестом лапки, потому, что я сделал шаг вперед). Мне по завещанию принадлежат лишь, кхм… бумаги и материальные ценности покойного Щедрова, которые он великодушно дал, так сказать, кхм, на посмертное хранение вашему отцу. Извольте взглянуть!

Я долго тупо таращился в бумагу, скрепленную подписями и печатями, ничего не соображая.

– Мне нужен архив профессора, – тонким голосом пояснил мне посетитель.

Я опомнился.

– К сожалению, у меня никаких бумаг профессора не имеется.

И развел руками, глядя прямо в бирюзовые глаза Лягушина.

– Кхм…Вы уверены в этом? – спросил Лягушин, как будто и не ждавший другого ответа.

– Лично мне отец ничего не передавал. Работал он на заводе. Какие бумаги могут быть у простого, рабочего человека? Ну, немного писем, открытки… Библиотека вот осталась! Но никакого архива какого-то вашего родственника – профессора у меня нет. Поэтому – более не вижу смысла в вашем пребывании здесь…

С этими словами я шагнул в прихожую и открыл дверь.

Но посетитель и не собирался подниматься с кресла. Он лукаво поглядывал на меня, осматривал свои ногти и улыбался жабьим ртом.

– Я попрошу вас покинуть мой дом, – официальным тоном сказал я, думая, что не выбрасывать же мне этого субъекта на улицу.

Я отвернулся и раскрыл дверь на площадку еще шире.

А когда повернулся – Лягушин был уже рядом, будто одним прыжком преодолевший расстояние.

– Вы подумайте, поищите на досуге, кхм… А то будет не очень хорошо, если вы прячете, – сказал он мягко и сверкая улыбкой.

– До свидания, – настойчиво промолвил я, и тип в зеленом пиджаке мгновенно исчез в полумраке лестницы.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. НОЧНЫЕ ГОСТИ

Если хочешь, чтобы девушка провела вечер с тобой – лучше всего ее подкараулить возле места работы. И сегодня, отпросившись пораньше у сурового мастера Шишко, я поспешил к институту, где преподавала Наташа.

Город дышал огнем, как раскаленная печь.

Возле института застыли неподвижно в жарком мареве высокие и прямые как стрелы тополя.

Вытирая потный лоб, я ватными ногами взошел на крыльцо и открыл тяжелые стеклянные двери.

Здешний вахтер меня уже знал, пропустил беспрепятственно, хотя и с некоторым удивлением. Чем оно было вызвано – можно только догадываться. Возможно и тем, что в последнее время за Наташей заходит другой мужчина, возможно – чернобородый…

Я выпил газировки и сел в кресло под развесистой пальмой, поджидая Наташу.

Когда кого-то ждешь – время тянется словно телега, запряженная старой лошаденкой.

Спустя час я начинаю нервничать и посему осведомляюсь у вахтера, не покидала ли здание Попкова Наталья Константиновна, преподаватель английского. После того, как Цербер развел руками, я задаю тот же вопрос двум студенткам, которые хитро улыбаются, пережевывая жвачку, и указывают на двери буфета, расположенному далее по коридору, на первом этаже.

Я проникаю в буфет и вижу Наташу, мило ведущую беседу с каким – то седым стариканом. «Стариканов еще только нам не хватало», – подумал я, но решил сдержать немного нотки разгулявшейся ревности.

Сажусь позади них со стаканом апельсинового сока, цежу потихоньку, вслушиваясь в разговор. Наташа сидит спиной ко мне, пригнувшись, в легком летнем платье и долго говорит. Слов не разобрать, до меня долетают только отдельные слова «избавиться», «наваждение», «чувства» …

Я залпом допиваю сок и потихоньку ускользаю прочь.

«Э, нет! Тут что-то серьезное! Подслушивать как-то неудобно», – решаю про себя.

И когда Наташа выходит грустная и одинокая, встречаю ее под пальмой.

***

Наш вечер выдался задушевным и теплым. Наташа смотрела на меня божественно обворожительными, виноватыми глазами, в которых льдинками сверкали слезинки. Я ни о чем ее не спрашивал.

Мы обнялись и пошли по бледно-желтой улице, не ощущая зноя.

Очень далеко, на самой окраине, где высилась древняя крепость, мы поднялись на серо-зеленые бастионы, вспугнув ласточек и голубей.

Поцелуи пламенели на губах и щеках, и ощущение красоты и наполненности мира вернулось!

Мы наблюдали, как мальчишки – счастливые, шумные, запускают с башен разноцветных змеев.

Я спросил про старикана из буфета. Наташа, удивившись, что я за нею наблюдал, погрозила пальчиком, искренне пояснила, что беседовала с психологом на личные темы. Впрочем, темы моей волоокой богиней не раскрывались.

Я рассказал о своих приключениях на даче, о странном сне или яви, когда ко мне приходил призрак отца.

В глазах Наташи вспыхнул интерес.

– Призрак? Самый настоящий? О, это удивительно! Я охотно верю, что это была тень твоего отца. Наверное, отец хотел сообщить нечто важное.