Фантом любви (СИ)

У Рона явно что-то произошло. Он был в бешенстве и совершенно не обращал на неё внимания, переживая какой-то внутренний конфликт.

– Что случилось? – встревоженно спросила Гермиона, присев на диван рядом.

– Ничего, – буркнул он и уставился в сторону, но заботливый взгляд девушки проник даже сквозь плотную завесу мрака души. – Просто меня не взяли.

– Куда?

Рон не услышал.

– Сперва сами же пообещали, пригласили на отборочные испытания, а потом… – он резко махнул рукой. – Лживые твари! Я уже и деньги истратил на…

Их взгляды встретились, и Гермиона прочитала в лице парня замешательство.

– На что истратил?

– Да не важно! Что ты докопалась? Зелья тебе? Сейчас налью.

Не желая больше продолжать этот разговор, он поднялся и поспешил на кухню. Гермиону одолели странные мысли, и ей припомнился недавний момент с Гарри. Рон от неё что-то скрывал, и от этого сделалось грустно. Разве она его осуждала, чтобы так себя вести?

– Вот.

Рон вернулся со стаканом, но вместо того, чтобы его принять, Гермиона вдруг взглянула парню в глаза и задала вопрос, который до этого казался не таким уж и важным.

– А где ты был, когда Маркус на меня напал?

Стакан тотчас выскользнул из руки Рона, он так нахмурился, что Гермиона сильно пожалела о том, что спросила, но было уже поздно. Немногим погодя она расстроенно лежала в постели, осужденная за наглость, и сдерживала слёзы. Да, у Рона было важное дело. Он совершал какую-то сделку, но она не понимала из этого только одного – зачем он с ней так грубо? – и уткнулась лицом в подушку.

*

Она пришла, чтобы отвлечься. Чтобы заняться каким-то делом и выкинуть из головы недавний визит к родне жениха. Гермиона смотрела в бумаги, но не могла вникнуть ни во что. Как же на неё смотрели будущие родственники… с недоумением или осуждением. Что бы она не делала, ей так и не избавиться от известного всем клейма, которое время назад было выведено и на её руке. Она совершенно другая, и мало кто её понимает. А может и не понимают вовсе? Её глаза снова опустились к конверту на столе, и строчки послания стали расплываться. Она отвернулась, чтобы утереть слёзы. У неё не осталось даже права выбора. Только забвение. Но почему, почему никто не понимает, чем это чревато?

– Привет.

В этот раз Гарри постучал, точно с чего-то решил, что утратил добровольно отданное ему право.

– Гермиона?

А если и он также считает? Что она слабая и до жути упрямая, что ей никогда полноценно не стать частью магического сообщества? Нет, она закачала головой, только не это. Гарри её единственный настоящий друг, и его честного ответа она просто не вынесет.

– Прости, мне надо бежать, – стараясь не встречаться с ним взглядом, она соврала, и поспешила прочь из своего кабинета.

*

Рон возился на кухне, когда она прошла мимо и опустилась на диван. Совсем не осталось сил, чтобы что-то ему сказать, и она сомкнула глаза. Ей снова виделся тот день. Гостиная, в которой она продолжала работать. Знакомый и в то же время незнакомый парень, которого она впустила, и слишком поздно поняла, что не так.

Её разбудил собственный же крик.

*

Гермиона так и лежала, одолеваемая множеством разных воспоминаний. Если всё это должно было её отрезвить и вернуть в пучину отчаяния, то произошло совершенно обратное. Во всём: в каждом мгновении, словах или взглядах – она вдруг рассмотрела то, что так долго от неё ускользало. Открытие, которое она совершила недавно. И если до этого её мучили сомнения, угрызения совести и всякие другие сложности, то теперь они рухнули без остатка. Она осторожно приподнялась и встретилась с Роном взглядом.

– Ну? – требовательно протянул он, явно ожидая, что она наконец оценит, сколько он перенёс и сделал для неё.

И она это оценила. Молча развернулась и отправилась к двери. Ей страстно захотелось только одного – заглянуть в заботливые изумрудные глаза и убедиться, что в том самом сердце для неё ещё осталось место.

========== 5. ==========

Наутро чувства немного затихли. Остались тяжким грузом на сердце и вновь вылились в некоторую апатию. Совершенно не хотелось ничего делать и никуда идти. Не вести никаких разговоров, ни с кем не встречаться. Гарри написал короткую записку о том, что приболел, и отдал Пышке. Маленькая сова почувствовала себя важной птицей, выпятила грудь и сорвалась с места, чтобы исполнить поручение хозяина. Он сам вернулся в гостиную и хмуро уставился на учиненный беспорядок. Можно было, конечно, позвать Кикимера… но стало совестно приказывать ему с таким разбираться. Гарри тяжко вздохнул, достал волшебную палочку и принялся поочередно чинить каждый предмет: вазу, камин, полки, шторы, люстру…

Он остановился чуть погодя и закрыл глаза. Нужно было лишь сосредоточиться и совершить то, что ему по идее было по силам.

– Репаро, – снова он произнёс и в этот раз плавным, уверенным движением обвёл волшебной палочкой всю гостиную.

Порядок был восстановлен. Для удобства новых птиц волшебник превратил один ненужный шкаф у стены в подобие дерева, вернее, его половины.

– Ух-ух, – откликнулся филин и вцепился когтями в толстую ветку.

– Пожалуйста, – бросил Гарри.