Фантом пересмешницы (СИ)

— О, — прекрасно изображает он удивление, — рад слышать, что Тринадцатый был жив и здоров все эти годы, — он правда старается скрыть пассивную ненависть, Альма это слышит.

Они оба понимают, что на ненависть не осталось ни времени, ни сил, ни ресурсов.

— Я закончил университет, затем был помощником распорядителя Игр, а после сам им стал, — рассказывает Кориолан. — Оглянуться не успел, как попал в палату высших чинов, а затем все слилось в один день и однажды я проснулся Президентом. Забавно, правда?

— Правда, — улыбается Альма.

Она знает о нем всё. О том, какие махинации он проводил, чтобы быть лучшим на курсе. О том, как он попал в палату правления, убрав при этом полдюжины стариков, с которыми пил отраву из одинаковых бокалов, чтобы отвести подозрения. О том, сколько людей перестали дышать, чтобы он смог достигнуть поста Президента Панема.

Альма Койн все знает, даже пользовалась некоторыми его особо удачными приемами. Без них она бы здесь не сидела. Наверное.

— Ты вышла замуж? — склоняет он голову вправо. — Дети были?

Альма сглатывает. Давно зарытая скорбь пытается высунуть костлявую руку из засыпанного землей склепа ее сердца, но Альма знает, что на дверях этого склепа стоят хорошие замки.

— Ты первый, — поддерживает она диалог так, словно действительно все услышит впервые.

— Был женат, — кивает Корио. — Женился в двадцать девять. Ливия Кардью подарила мне дочь, а та, в свою очередь, внучку. Мою малышку Беллатору, — он позволяет себе улыбку, предавшись воспоминаниям, но она тут же сходит с его лица.

Возможно, зная свой конец, он забывает о том, что для его оставшихся близких все только начинается. Альма тут же отметает эту мысль. Кориолан не думает ни о ком, кроме себя и власти. Альма на мгновение представляет его обожаемую внучку на арене и чуть улыбается, слегка раздосадованная тем, что не сможет этого увидеть.

— Любил жену?

— Терпеть не мог, — сознается он, — ненавидел всем сердцем, но так было проще, знаешь… Не хотелось совершать тех же ошибок.

Альма смотрит на него и ее снова относит на годы назад. Они стоят с ним на луговине, совсем молодые, но совсем не глупые. Наоборот, самые опасные и умные подростки во всем будущем Панеме. Альма вспоминает жару повсюду, рябящий нагретый воздух, пение пересмешниц, затуманенный желанием разум, его пальцы в ее волосах и их страстные, почти искренние поцелуи.

Альма чувствует, как пожилое сердце бьется на мгновение чуть быстрее. Это проходит.

— А ты была замужем, Люси Грей?

Альма снова надевает маску и спокойно смотрит ему в глаза.

— Была, дорогой, — кивает она. — Замуж вышла в шестнадцать, в семнадцать родила сына, и детей больше не было.

Кориолан с интересом заглядывает ей в глаза.

— Как звали мужа? — спрашивает он.

Альма делает вид, что спокойна, хоть ее и злит, что он все знает, но продолжает бороздить ее раны. Ничего не поменялось. Альма непроизвольно чешет место на плече, куда Кориолан выстрелил ей десятки лет назад.

— Элдер Койн, — ровным голосом отвечает она.

— Любила?

— Любила.

Кориолан Сноу прищуривается.

— Почему в прошедшем времени?

Альма стойко держится, Кориолан тоже.

— А ты почему упомянул Ливию в прошедшем?

— Она умерла от рака легких, никак не могла бросить курить, страсть у нее была к табаку, — просто отвечает он. — Единственный раз, когда мне было жаль того, что случилось, когда я проснулся утром и понял, что мне больше некого в доме ненавидеть.

Кориолан улыбается. Альма улыбается в ответ. Она знает, что Кориолан сам помог Ливии побыстрее покончить со своей привычкой, но не говорит об этом. Лишь готовится ответить на вопрос, который он вот-вот задаст.

— Твоя очередь.

— В Тринадцатом была эпидемия, — кивает Альма, — и унесла жизни моего мужа и сына.

Она говорит это четко и быстро, словно срывает пластырь с раны. Прошло много лет, смерть Элдера и их сына кажется теперь светлой печалью, первые десять лет было тяжело, потом полегчало.

За прошедшие годы Альма Койн смогла вывести демографический процесс Тринадцатого Дистрикта на невероятные высоты. Численность населения с четырехсот человек достигла семи тысяч. К ним мигрировала почти сотня специалистов из других Дистриктов, которых она заманила к ним, планируя грядущее восстание.

Эпидемия всех их здорово подкосила, Альма долго не могла оправиться от смерти Элдера, их сына и Вайлет. Она не корит себя за то, что, зачерствев, искала утешение в Сейне, когда тот разошелся с Бекки, но это не помогало. Она не могла зачать. Никто в Дистрикте не мог зачать, и душистая рута была уже не виновата.

Замуж Альма Койн больше не вышла, полюбить больше не смогла. Ее сердце оказалось зарыто на глубине в шесть футов вместе с Элдером и их сыном, и с ней на поверхности осталась лишь ненависть и боль.

Все это она выливает в тотальный упор на восстание, которое поможет ей встретиться с человеком, который давным-давно направил ее в это место. Идея-фикс увенчалась успехом, и вот она сидит здесь, с ним, с этим человеком, а внутри у Альмы…