Фантом ручной сборки

— Судя по словам Анфисы, она собиралась остаться в этой квартире,. До тех пор, пока брачное агентство не найдет ей.., хм.., ковбоя.

— Ну и что? — немедленно насторожился Григорьев. — Что это значит?

— Это значит, что ее могла отравить Инга, — с вызовом закончила свою мысль Вероника. — Вы ведь собираетесь пожениться? Она уже наверняка считает эту квартиру своей. А тут появляется ваша тетка и собирается обосноваться здесь на неопределенный срок.

— У меня своя двухкомнатная квартира! — запальчиво возразила Инга. — Мне там хорошо.

— Двухкомнатная! Ни за что не поверю, что тебе не хочется четырехкомнатную. Такие, как ты, очень жадные.

Поскольку было неясно, на чем основывается это логическое умозаключение, никто ей не возразил.

— С таким же успехом, — запальчиво сказала Инга, — тетку Анфису могла прикончить ты сама!

— Ну да, ну да! И мотив у меня есть!

— Конечно. Анфиса агитировала Марфу тоже продать свою жилплощадь, чтобы увезти деньги в Америку в качестве первоначального капитала. А там вы с вашим Валериком, — она метнула острый, словно дротик, взгляд на Верлецкого, — уже свили гнездышко. Вот вы с ним договорились и…

— Точно! — обрадовалась Таисия. — Это ведь Верлецкий начал драку.

— Я?!

— Вы заявили во всеуслышание, что были голый.

— Но я действительно был голый.

— А зачем надо было это вслух говорить?

— Чтобы защитить честь женщины, — обиделся Верлецкий. — Вероника сказала, что мы оба были голые, а я поправил, что не оба, а я один.

Над столом повисла тишина, и стало слышно, как дышит Григорьев — словно больной тяжелой формой бронхита.

— А меня вы почему не подозреваете? — неожиданно поинтересовалась Марфа, которая после смерти подруги долго плакала и распухла, как тесто возле печи. — Я ведь тоже… Дура такая… На нее набросилась! Все Коленьку ей не могла простить. Слово себе давала, что не заговорю о нем, и вот на тебе, брякнула. А у нее, голубки моей, был день рождения-а-а…

Она уткнулась носом в салфетку, и все обескураженно замолчали, потому что, Марфа и в самом деле припомнила за праздничным столом старую обиду. Впрочем, Анфиса сама была виновата, потому что принялась хвастать своими прошлыми победами на личном фронте и задирать подружку. Происходило эти примерно так.

— Бедняжка, — сочувственно заметила Анфиса, слопав кусок пирога с печенкой. — Тебе всегда не везло с мужчинами.

— Да ладно болтать, — беззлобно ответила Марфа, подчищая тарелку корочкой хлеба. — Мне, наоборот, везло с мужчинами! Я находила самых лучших. И замуж ты в первый раз вышла за моего поклонника. Коленька так меня любил, а ты вскружила ему голову.

Анфиса ухмыльнулась и с нежностью сказала:

— Ты все еще злишься, старая кочерыжка!

— Не забывай, — напомнила Марфа, — что ты — такая же кочерыжка, как и я. Но тогда, с Николаем — признайся хоть в семьдесят семь лет! — ты переборщила. Это был не лучший твой поступок.

После чего Верлецкий наклонился к Инге и с радостным недоумением сказал:

— Судя по всему, ваша тетя отбила мужа у нашей тети.

— Чья это — ваша тетя? — презрительно спросила та. — Вы что с Вероникой — братья?

— Почти муж и жена. Как и вы с вашим Григорьевым. — Сказав это, он бросил на последнего любопытный взгляд и тут же добавил:

— Впрочем, насчет вас я сомневаюсь. Почему-то мне не кажется, что ваше замужество — такое уж решенное дело.

Инга с трудом удержалась, чтобы не запустить в него мисочкой с селедочным маслом, которую в тот момент держала в руке. Теперь же, после всех кошмарных событий, ей казалось, что с тех пор прошел месяц или год — все так изменилось! И даже Верлецкий изменился, сделавшись серьезным и каким-то суровым.

— Не понимаю, — хмурился он, — зачем себя оговаривать, Марфа? Вы с Анфисой в молодости не поделили ухажера. Смешно об этом сейчас думать.

— Дело в том, — плаксивым голосом сообщила его тетка, — что я боюсь. Вдруг меня заподозрят и посадят в тюрьму? Ведь я отлично знала Анфису, все ее повадки, знала, какие лекарства она принимает и что запивает она их сладким сиропом…

— Угомонись, — прикрикнул Верлецкий. — Милиция даже не собирается расследовать это дело…

— Собирается, — снова встряла Таисия.

— Тайка, ну что ты вбила себе в голову?! — растерялась Инга. — Почему ты решила…

— Потому что кое-кто сделал для милиции заявление. Я своими ушами слышала. Думаешь, я просто так заговорила с вами об убийстве? Решила, что мне больше всех надо?

— Выражайтесь, пожалуйста, яснее, — нахмурившись, попросила Надя.

Еще до приезда представителей закона она успела забрать волосы в хвост и снять с себя все украшения. И теперь выглядела скромно и строго. Инге, которая кропотливо, год за годом, создавала свой образ деловой женщины, катастрофически не хватало очков и костюма. В коротком платье и ажурных чулках она чувствовала себя неуютно. Григорьеву, напротив, нравилось, когда она одевалась женственно. Впрочем, для него женственность ограничивалась туфлями на шпильках и мини-юбками.

— Боже мой, ну кто мог сделать такое заявление? — раздраженно переспросила Надя.

— Ваш муж, — ответила Таисия, и все сидящие за столом повернулись и посмотрели на Хомутова.