Фантом ручной сборки

Это был Гладышевский, точно. Его губы, лоб, широкие ноздри, взгляд исподлобья… Он сделал несколько шагов и исчез за углом. Некоторое время Инга стояла неподвижно, пытаясь обуздать изумление. Может быть, броситься за актером, схватить его за рукав, заставить заговорить? Однако она не бросилась, а на цыпочках двинулась в том же самом направлении. Интересно, куда он? Странный какой-то переулок — полутемный, неуютный, в таком может случиться все что угодно.

Инга поглядела на часы — ровно восемь. Она сделала глубокий вдох и решительно завернула за угол. Стены старых домов были глухими и казались облитыми густой шоколадной глазурью. Из этой глазури неожиданно вылепился молодой человек с широкими плечами и большой лобастой головой. Подошел, остановился и поглядел на Ингу в упор. Глаза у него оказались лютыми.

— Тебя я ждал всю жизнь! — неожиданно заявил он с невероятной страстностью. — Душа моя трепещет.

Инга отпрыгнула от него, как собака от ежа, и крикнула:

— Что это вы?!

— Страсть, словно океан, меня накрыла, — продолжал Алик Грибовский, втайне смущенный столь бурной реакцией режиссерши.

— Что вам надо?!

— Позволь тебя в объятьях сжать…

— Ничего я вам не позволю! — выкрикнула Инга, пятясь.

— Прильнуть к устам, — гнул свое Алик.

Вспомнив, что ему следует быть нахрапистым, он схватил ее за руку и одним резким движением притянул к себе. Агния показалась ему слишком молодой для своих пятидесяти с гаком. Глаза у нее были круглыми, словно шарики для пинг-понга. С таким выражением лица трепетные женщины обычно смотрят на крыс.

— Блаженство райское, — уже менее уверенно добавил он.

— Пустите меня! — с надрывом сказала предполагаемая Агния и сделала вращательное движение туловищем.

— Отдай мне все! О, все, чем ты владеешь! — взмолился Алик, отчетливо сознавая, что место звезды пролетает мимо. И стиснул жертву так, что где-то там, внутри плаща, хрупнули косточки.

— Не отдам, — сказала Инга и совершенно неожиданно для Алика завопила во все горло:

— Помоги-и-ите!!!

Тут же в переулок вбежал коренастый мужчина с зонтом-тростью наперевес. Бросившись к Алику, он изо всех сил шарахнул его этой тростью по спине. Злодей немедленно разжал руки.

— Боже мой! — воскликнула Инга, стараясь справиться с подступившими рыданиями. — Вы — настоящий мужчина! Спаситель!

Не обратив на нее никакого внимания, настоящий мужчина закричал:

— Нашел время целоваться, болван! Оставь свою бабу, Агния идет. Ее чуть не убило какой-то вывеской, поэтому она опаздывает и сильно не в духе. Соберись немедленно! А вы, дамочка, — обратился он к ошеломленной Инге, — немедленно идите к черту! Давайте, давайте, к черту!

Инга пискнула и вприпрыжку бросилась прочь, в глубину переулка. Поворот — и ее взору открылось высокое здание, подавлявшее своей мощью. Все его десять этажей были хорошо освещены, и Инга рванулась на этот свет.

И тут из-за мусорных баков прямо на нее выскочил Миша Цук. На нем была атласная желтая куртка, а в руке он держал бубен.

— Ал! — сказал Миша и улыбнулся во весь рот. — Что, не ждали?

— Не ждала, — согласилась Инга, присев от страха.

«Останусь жива — никогда больше не стану ходить в темноте по незнакомым переулкам», — торопливо дала она себе клятву.

— Све-ет озари-ил мою-у больную душу-у, — во весь голос завыл Миша и сильно ударил в бубен. — Не-ет, твой покой я страстью не нарущу-у!

— Извините, — сказала Инга чрезвычайно вежливо. — Разрешите пройти?

— Бре-ед! — не обращая на нее никакого внимания, продолжал выть Миша, шарахая по бубну ладонью. — Полночный бре-ед терзает сердце мне опя-а-ать! И тут за спиной Инги кто-то громко сказал:

— Цук!

Певец замер на скаку и в изумлении повернул голову. Инга тоже обернулась. У нее за спиной стоял все тот же мужчина с зонтом-тростью, вытянув вперед одну руку.

— Цук! — снова сказал он и сделал какое-то витиеватое движение свободной кистью.

Певец стукнул себя бубном по голове и быстро убежал туда, откуда пришел, — за мусорные баки. Инга обернулась еще раз и увидела, что мужчины с тростью уже нет. «Что это такое — цук? — подумала она. — Какое-нибудь заклинание? Действующее на психов самым радикальным образом?»

Дальше она пошла прогулочным шагом. На лице ее цвела улыбка, показывающая, что удивить ее уже ничто не сможет. И напугать тоже. До освещенного здания оказалось рукой подать. Она даже видела охранника за стеклянной дверью главного входа. Но прежде ей предстояло миновать небольшой домик и подъезд под цветным козырьком, возле которого переминался с ноги на ногу долговязый юноша в куцем пальтишке. Заметив Ингу, он немедленно завел глаза и продекламировал:

Луна, луна, всегда меня чаруя, Была близка, была понятна мне!

Инга остановилась и, вытянув вперед руку, как только что делал это мужчина с зонтом, громко сказала:

— Цук!

Юноша на секунду прекратил декламацию, потом с опаской добавил:

— Я верю, что мой рай найду я на луне…

Инга сосредоточилась и уже двумя руками сделала пас в его сторону:

— Цук!