Фантомная боль

— Загадили, — подал голос Леденец, — зато страну из кризиса вывели.

— Да ну… — отмахнулся Печеный. — Страну вывели потому, что за ум взялись. А это… Просто кто-то хорошо на этом деле хапнул, вот и все.

— Интересно, как это «за ум взялись»? — язвительно усмехнулся Леденец. — Раньше ума не было, а потом вдруг отрос, да?

— Не отрос, — буркнул Печеный, страшно не любивший, когда над ним насмехаются. — Просто стали мозгами думать, как жить.

— Это ты можешь своей учительнице на экзамене рассказать. Придумали сказку для идиотов, а они верят, да еще и гордятся. Туфта все это. Будь у тебя хоть десять умов, без денег ты никуда не вылезешь. Только и будешь думать… как жить.

— Из кризиса вышли, а бардак как был, так и остался, — вставил Обжора.

— Я про то и говорю, — энергично закивал Леденец. — Все вроде у нас теперь есть, а живем, как на большом базаре. А чего еще — если нищий попрошайка найдет мешок золота, станет он кем-нибудь? Выбьется в люди? Нет! Так и останется попрошайкой, а деньги или потеряет, или пропьет. Думаете, почему у нас рабочие места появились, товары, разработки? Потому что Африка и Азия нам за Сибирь до сих пор деньги отваливают, и немалые. Потому и оборудование на заводах хорошее ставят, и НИИ всякие спокойно работают, и инженеры из-за границы едут.

— Откуда ты все знаешь? — недоверчиво прищурился Печеный.

— Оттуда… В школе хорошо учился и старших слушался.

Антон знал источник эрудиции Леденца. Все его знания были почерпнуты от многочисленных «друзей по переписке» — партнеров по общению в глобальных сетях. Блуждая по электронным лабиринтам, можно было найти самых разных собеседников, в том числе и высокопоставленных, и информированных, и деловых. И они делились соображениями, которые не рискнули бы высказать открыто даже в кругу единомышленников.

— Еще налить кому? — поинтересовался Обжора.

— Хватит, — махнул рукой Самурай, развалившись в своем кресле. — Давайте окна закроем, что ли? Воняет какой-то химией.

— Дальше почище должно быть, — сказал Сержант, не отрывая глаз от дороги. — Чем дальше от аэродрома, тем меньше этой грязи. Мне так сказали.

По всему выходило, Сержанту сказали правильно — пейзаж за окнами менялся. Прямых следов человеческого присутствия становилось все меньше, и в конце концов они стали обнаруживать себя лишь изредка — как сгоревшая покрышка на обочине или неизвестно зачем вкопанный в землю железный столб. И все же цивилизация оставила после себя ощутимую память… В виде запаха, который никогда не встретишь среди дикой природы, в виде застывших черных болот, в которых не может быть ничего живого. В виде тяжелого, неестественного оцепенения, которое ощущалось кожей, несмотря на шум двигателя.

Постепенно дорогу обступили молчаливые кедры, похожие на постаревших великанов, утративших всю свою силу и теперь тихо скорбящих в ожидании конца. Бойцы примолкли, всем стало неуютно. Сержант покрутил было магнитолу, но потом выключил — музыка была здесь слишком неуместной.

— Долго ехать еще? — спросил в пустоту Обжора.

— Наверно, долго, — вздохнул в ответ Сержант. — Скоро дорога кончится, и придется ползти в час по чайной ложке.

— Останови, что ли… Отлить надо.

«Ящер» пшикнул тормозами и, качнувшись, замер посреди дороги. Стало совсем тихо. Обжора вылез наружу и, чтобы разрушить тишину, стал что-то насвистывать. Вслед за ним потянулись и остальные.

Через минуту сзади на дороге послышался гул.

— Это что за чудо?! — воскликнул Сержант.

Вдогонку «Ящеру» мчался большой белый «Гран-Трек», настолько старый, что было слышно, как на каждом ухабе внутри бренчат детали. Он остановился, не доехав до фургона каких-нибудь трех метров. Через мутные, местами потрескавшиеся стекла были видны четверо. Один из них выпрыгнул, не спеша приблизился. Это был низкорослый и к тому же сутулый человек с мутными нездоровыми глазами и воспаленной кожей на лице. Одет он был под стать своей машине — драные штаны, рубашка, завязанная на животе узлом, и плотный коричневый пиджак с засученными рукавами, явно с чужого плеча.

— У ребят в кабине стволы, — одним взглядом определил Печеный.

Незнакомец остановился, оценивающе оглядел бойцов, почесав ногтями шею. Нижняя челюсть его постоянно производила жевательные движения, казалось, он пытается перемолоть во рту обрывок резины.

— Куда торопимся? — степенно поинтересовался он.

Самурай вышел вперед, смерил его взглядом.

— А тебе это надо знать?

— Очень.

— К бабушке на именины. Пирожки везем.

Незнакомец сплюнул, еще раз оглядел всех по очереди. Потом опять заговорил:

— Дорога наша. Надо платить.

— За что? — с притворным удивлением спросил Самурай.

— За проезд, — также удивленно ответил незнакомец, будто его вынудили объяснять очевидную вещь. — Заплатите — еще восемьдесят километров можете ехать спокойно. Немного берем.

Антон заметил, что у всех бойцов руки уже блуждают по пуговицам курток, под которыми висели пистолеты. Он тоже коснулся через ткань своей кобуры-кармана, осторожно приспустил замок «молнии».

— А кредитные карточки вы не принимаете? — спросил Самурай, не спеша подойдя к человеку.