Фантомная боль (СИ)

- Но ведь анализы еще не готовы? – попыталась обнадежить коллегу она. - Может, противопоказаний нет? И вообще, когда дежуришь ты, смерть отменяется.

Янт взглянул на нее широко распахнутыми глазами:

- Обо мне так говорят?

Триз улыбнулась:

- Ты не знал?

Хирург закрыл рукой свой лоб, чтобы она не видела красных пятен вокруг его рогов и не знала, что он смутился. Однако он чуть заметно улыбнулся ей в ответ.

Вскоре Янт вышел из операционной, с ног до головы забрызганный кровью Мола. В предоперационной ждал своей участи неймодианский пилот. Парень стонал, его грудная клетка бешено сжималась и разжималась, когда он жадно хватал воздух, не успокаивающий его пораженные легкие. Медсестра Тайзин, как могла, успокаивала его в ходе обследования и ожидания помощи, постоянно разговаривая с ним.

- Но я посадил дьесантную баржу. Я посадьил! – отчаянно повторял Нун, и по его голосу было более чем ясно, как сильно он боится предстоящей операции.

- Ты герой в свои девятнадцать, Нун, - говорила ему Тайзин. - Но что, тебе так не терпелось повоевать? Почему ты отправился туда?

- Менья никто особо нье спрашивал, хочью я туда или нет, - признался неймодианец. - Ньикто тогда нье говорил о том, что на Набу будут настоящие боевые действьия.

Он больше не мог говорить. Его серая кожа приобрела чуть заметный розовый оттенок, что было верным признаком того, что ему становилось дурно.

- Он выдержит еще пару минут? – поинтересовался, заглянув в предоперационную, Зан.

Тайзин взглянула на его окровавленную одежду:

- У вас проблемы?

Хирург резко выдохнул, пытаясь сбросить напряжение.

- Таких тяжелых пациентов у меня не было никогда! – сказал он. - Я впервые сталкиваюсь с такой реакцией на анестезию. И это при отсутствии противопоказаний к применению натрофилеола.

- И при редкой даже для забрака сопротивляемости, - добавила Триз. - Мы дали ему предельную дозу. Хорошо, хоть не пришлось резать «под крикаином».

Зан Янт стащил с себя грязный халат и поплелся в комнату дезинфекции, устало запрокинув назад голову. Он был профессионалом, особенно касательно своей расы и уже отличился несколькими научными работами касательно кардиологической диагностики и хирургии забраков. Это был актуальный вопрос, особенно в ситуациях возникновения неотложных состояний, требующих экстренных вмешательств. И все же к такому ничто не могло его подготовить. Многочасовая борьба за жизнь Мола вымотала его.

Триз тоже отправилась принимать душ, поскольку и ей досталось во время операции, и теперь нужно было отмываться от крови. Она справилась гораздо раньше, чем Янт. Выключив воду, она услышала, что он не шевелился. Зан просто стоял в душе под потоками воды и пел:

Как награда за исполненную роль

Мне досталась только призрачная боль,

От которой вновь и вновь кричу во сне, 

Ощущая, словно ноги вновь при мне.

Почему же боли нет в моей груди?

Память прошлого, ты душу разбуди!

Не хочу я верить, что пришел домой

Телом жив еще, но умерший душой.

Мира ныне я прошу у всех богов,

У всех звезд, что светят в небе всех миров.

Мира ныне я желаю всем мирам,

Чтоб все расы никогда не знали ран. 

Не винить меня прошу друзей, родных – 

Не понять вам, как непросто быть в живых!

Я ведь искренне о мире том пою,

Но в душе так жажду вновь шагать в строю.

Зан Янт пел солдатскую песню? Это было что-то новое. Все в госпитале знали, что помимо врачебной практики он серьезно занимался музыкой, виртуозно играл на кветарре, досконально знал всю забракскую классику и высоко ценил ее. Он долго изучал традиционные мотивы разных колоний и мог точно узнать, откуда родом забрак, играющий в придорожной кантине, не глядя на его татуировки и рога, но также прекрасно чувствовал, что общего было в музыке всех забраков. Но в госпитале, куда Янт пришел в погоне за романтикой войны, в ходу были песни военных врачей, передающиеся от одного поколения специалистов к другому. Зан знал эти песни, но лишь изредка подпевал им, чувствуя себя частью братства, именуемого военной медслужбой.

И хотя солдатские песни, написанные сотни лет назад, тоже были почти классикой, утонченная душа Янта никогда не лежала к такой мужицкой музыке. И если сейчас он сам затянул такие строки, то на душе у него была не просто тяжесть…

Было ясно: Зан выжат этой операцией, а ему еще нужно взять неймодианца. И он возьмет его и вытащит, как всегда. Только его золотые руки годились для этого.

Янт вышел из комнаты дезинфекции в чистом хирургическом костюме. Сестра Тайзин все еще нянчилась с обожженным пациентом: