Фантомы мозга

Последнее время люди стали более нетерпимыми к бессилию и «бессердечию» западной медицины, что повлекло за собой возрождение «альтернативных практик». К сожалению, несмотря на то что эффективность методов и лекарств, рекламируемых гуру нового века, кажется весьма правдоподобной, они редко подвергаются тщательным испытаниям[136]. Мы не знаем, какие из них работают, а какие нет, хотя даже закоренелый скептик согласится, что происходит нечто интересное. Если мы хотим двигаться вперед, а не беспомощно топтаться на месте, необходимо подробно изучить мозговые механизмы, лежащие в основе всех действенных методик. Общий принцип обусловливания иммунного ответа хорошо изучен, но можно ли сочетать разные сенсорные стимулы с разными типами иммунного ответа (например, звон колокольчика с иммунной реакцией на тиф, а свист — на холеру), или это явление носит более диффузный характер и предполагает только общее усиление всех иммунных функций? Влияет ли обусловливание на сам иммунитет или только на последующую воспалительную реакцию на провоцирующий агент? Активирует ли гипнотическое внушение те же нервные структуры, что и плацебо?[137] До тех пор пока у нас не будет четких ответов на эти вопросы, западная медицина и альтернативные практики так и останутся параллельными дисциплинами, не имеющими ни единой точки соприкосновения.

* * *

Учитывая все эти факты, мы должны спросить: почему представители западной медицины продолжают игнорировать убедительные примеры существования прямой связи между разумом и телом?

Чтобы ответить на этот вопрос, давайте посмотрим, как развивается любое знание. Бо́льшая часть повседневного прогресса предполагает методичное добавление новых кирпичиков к великому зданию под названием Наука — довольно скучное занятие, которое покойный историк Томас Кун называл «нормальной наукой». Этот комплекс знаний, включающий множество общепринятых убеждений, именуется «парадигмой». Новые наблюдения и открытия, которые появляются каждый год, ассимилируются в существующую стандартную модель. Таким образом, большинство ученых не архитекторы, а каменщики, мечтающие добавить свой камешек в грандиозный собор, который их коллеги строят веками.

Но иногда новое наблюдение просто не вписывается в систему. Некая «аномалия», не совместимая с существующей структурой. В таком случае ученые могут сделать одно из трех. Во-первых, они могут проигнорировать аномалию, прибегнув к разновидности психологического «отрицания», которая удивительно распространена даже среди видных исследователей.

Во-вторых, ученые могут внести незначительные коррективы в парадигму и втиснуть аномалию в принятое мировоззрение, и это все равно будет формой нормальной науки. Или они могут предложить некие вспомогательные гипотезы, которые прорастают, подобно ветвям, из одного ствола. К сожалению, скоро эти ветви становятся настолько толстыми и многочисленными, что угрожают повалить все дерево.

Наконец, они могут разрушить все здание и заложить новое, которое очень мало напоминает оригинал. Именно такое явление Кун называл «сменой парадигмы» или научной революцией.

История науки изобилует примерами аномалий, которые первоначально были отнесены к категории пустяков или даже фальсификаций, но позже оказались фундаментальной важности. Дело в том, что подавляющее большинство ученых весьма консервативны по своему темпераменту; столкнувшись с новым фактом, который угрожает обрушить все здание, они попросту закрывают на него глаза. Это не так глупо, как кажется. Поскольку большинство аномалий оказываются ложными тревогами, перестраховаться и проигнорировать их — стратегия неплохая. Если бы мы пытались вписать каждое сообщение о похищении инопланетянами или способность гнуть ложки в общую систему, наука ни за что не превратилась бы в чрезвычайно стройный и внутренне согласованный комплекс убеждений, которым она является сегодня. Скептицизм — такая же важная часть научных изысканий, как и революционные открытия, попадающие в газетные заголовки.

Возьмем Периодическую таблицу химических элементов, например. Расположив элементы в соответствии с их атомными весами, Менделеев обнаружил, что некоторые должны находиться совсем в другом месте. К счастью, вместо того чтобы отказаться от всей модели, он предпочел проигнорировать аномальные веса, списав их на ошибку в измерениях. Позже выяснилось, что так оно и было. Есть большая доля истины в парадоксальном замечании сэра Артура Эддингтона: «Не верьте результатам экспериментов, пока они не подтвердятся теорией».