Фантомы мозга

Одним из неотъемлемых свойств системы репрезентации «Я» является конфабулирование, в основе которого лежит стремление скрыть имеющиеся дефициты. Как мы видели в главе 7, основная задача таких конфабуляций — предотвратить постоянную нерешительность и придать стабильность поведению. Другая важная функция может заключаться в поддержке особого нарративного «Я», о котором говорит философ Дэн Деннетт, — своеобразного единства, необходимого нам для достижения социальных целей. Кроме того, мы явно осознаем нашу прошлую и будущую идентичность, что позволяет другим рассматривать нас как часть общества. Осознание и ответственность за наши прошлые поступки помогает обществу (обычно родственникам, которые разделяют наши гены) эффективно инкорпорировать нас в свои планы, а это существенно повышает наши шансы на выживание и увековечение наших генов[156].

Если вы сомневаетесь в реальности социального «Я», представьте, что некогда вы совершили некий поступок, которого вы стесняетесь (например, хранили любовные письма и фотографии, свидетельствующие о ваших любовных похождениях). Предположим далее, что у вас диагностировали смертельную болезнь и вы умрете через два месяца. Понимая, что после вашей смерти посторонние люди будут рыться в ваших вещах и раскроют ваши секреты, сделаете ли вы все возможное, чтобы «замести следы»? Если ответ «да», возникает другой вопрос: какая вам разница? В конце концов, вас уже не будет; какое имеет значение, что о вас подумают тогда? Этот простой мысленный эксперимент свидетельствует о том, что идея социального «Я» и его репутации — не просто абстрактная байка. Напротив, оно настолько глубоко укоренилось в нас, что мы стремимся защитить его даже после смерти. Многие ученые всю жизнь мечтают о посмертной славе и жертвуют всем остальным, лишь бы только оставить крошечную царапинку на величественном здании под названием Наука.

На мой взгляд, в этом кроется самая большая ирония из всех: «Я», которое по определению носит частный характер, в значительной степени является социальным конструктом — историей, которую вы придумываете для других. В нашей дискуссии об отрицании я предположил, что конфабуляция и самообман эволюционировали главным образом как побочные продукты необходимости придавать стабильность, внутреннюю согласованность и связность поведению. Пожалуй, к ним стоит добавить еще одну важную функцию — а именно: скрывать правду от окружающих.

По мнению эволюционного биолога Роберта Триверса[157], самообман развился для того, чтобы вы могли убедительно лгать, как это умеет любой продавец автомобилей. В конце концов, во многих социальных ситуациях лгать полезно — на собеседовании при приеме на работу или во время ухаживаний («Я не женат»). Проблема в том, что ваша лимбическая система периодически об этом забывает, и лицевые мышцы сдают вас с потрохами. Один из способов не выдать секрет, говорит Триверс, состоит в том, чтобы сначала обмануть себя. Если вы искренне поверите в свою ложь, нет никакой опасности, что ваше лицо вас разоблачит. Именно эта необходимость эффективно лгать и подготовила почву для развития самообмана.

Я не считаю идею Триверса убедительной с точки зрения общей теории самообмана, но в отношении одной разновидности лжи его аргументы имеют смысл: я говорю о хвастовстве — лжи касательно собственных способностей. Человек, который превозносит свои достоинства, получает больше шансов пойти на свидание, а значит, более эффективно распространить свои гены. Цена самообмана, естественно, заключается в опасности утратить всякую связь с реальностью. Например, рассказывать своей девушке, что вы миллионер, это одно, но верить в это — совсем другое: в результате вы можете начать тратить деньги, которых у вас нет! С другой стороны, плюсы успешного хвастовства (особенно в ухаживаниях) зачастую перевешивают его минусы — по крайней мере, до определенного момента. В конце концов, все эволюционные стратегии построены на компромиссе.