Фантомы мозга

Почему это происходит при синдроме Капгра? Возможно, связывая последовательные эпизоды, мозг опирается на сигналы лимбической системы — например, «приятное тепло», ассоциированное со знакомым лицом и определенным набором воспоминаний. В отсутствие таких сигналов мозг не может сформировать категорию, устойчивую во времени, и каждый раз генерирует новые; вот почему Артур утверждает, что человек, которого он видит сейчас, просто похож на человека, которого он видел тридцать минут назад. Когнитивные психологи и философы часто проводят различие между типами (все наши переживания можно классифицировать по общим категориям, допустим, люди или автомобили) и их конкретными представителями (Джо или мой автомобиль). Наши эксперименты с Артуром показывают, что это различие не просто академическое; оно обусловлено самой архитектурой мозга.

В ходе дальнейшего обследования мы заметили, что у Артура имелись и другие причуды и странности. В частности, иногда у него возникали сложности со зрительными категориями. Все мы мысленно группируем события и объекты: утки и гуси — это птицы, но не кролики. Наш мозг определяет категории даже в отсутствие особых познаний в зоологии, что, судя по всему, существенно облегчает хранение и извлечение воспоминаний.

Артур, напротив, часто испытывал трудности с классификацией объектов. Например, мы заметили у него почти навязчивую озабоченность евреями и католиками: так, большинство недавно встреченных им людей он неизменно относил к евреям. Эта его особенность напомнила мне еще один редкий синдром, синдром Фреголи, при котором больной повсюду видит одного и того же человека. Когда он идет по улице, все женщины кажутся ему похожими на мать, а все молодые люди — на брата. Я предполагаю, что причина здесь не в отсутствии связей между зоной распознавания лиц и миндалевидным телом, как при синдроме Капгра, а наоборот, в их избытке. (В результате лица всех людей вызывают «приятное тепло», а потому кажутся знакомыми.)

Может ли нечто подобное возникать в иначе нормальном мозге? А главное, не лежат ли подобные нарушения в основе расистских стереотипов? Слишком уж часто расизм направлен против конкретного физического типа (чернокожих, азиатов, белых и так далее). Возможно, один-единственный неприятный эпизод с одним-единственным представителем зрительной категории ведет к формированию стойкой связи в лимбической системе, которая затем распространяется на всех членов этого класса и не поддается «интеллектуальной коррекции» в свете информации, поступающей из высших центров мозга. Если взгляды и убеждения действительно могут быть окрашены подобными рефлекторными эмоциями, пресловутая живучесть расизма вполне понятна.

* * *

Мы начали наше путешествие с Артура, нашли физиологическое объяснение его странному бреду о самозванцах и заодно кое-что узнали о том, как мозг хранит воспоминания. История Артура позволяет нам лучше понять то, как каждый из нас пишет хронику своей жизни. В некотором смысле наша жизнь — наша автобиография — длинная череда очень личных эпизодических воспоминаний о первом поцелуе, выпускном вечере, свадьбе, рождении ребенка, рыбалках и так далее. Но это не все. Чувство единого «Я» красной нитью проходит через всю ткань нашего существования. Шотландский философ Дэвид Юм однажды сравнил личность человека с рекой — вода в реке постоянно меняется, но сама река остается неизменной. Если человек окунет в реку свою ногу, спрашивал он, а через полчаса повторит эту процедуру, это будет та же река или уже другая? Если вы считаете, что это глупая семантическая загадка, вы правы, потому что ответ зависит от вашего определения «того же» и «реки».

Глупо или нет, ясно одно: для Артура, учитывая его трудности с объединением последовательных воспоминаний, рек в самом деле могло быть две! Разумеется, склонность дублировать события и предметы ярче всего проявлялась в отношении лиц. Предметы он дублировал нечасто. И все же бывали случаи, когда он проводил рукой по волосам и называл их «париком» (из-за шрамов от нейрохирургических операций кожа на голове казалась ему незнакомой). В редких случаях Артур даже дублировал страны: однажды он заявил, что было две Панамы (недавно он посетил эту страну со своей семьей).

Самое примечательное, что Артур иногда дублировал самого себя! В первый раз это случилось, когда я показывал Артуру его фотографии из семейного фотоальбома и указал на снимок, сделанный за два года до аварии.

— Чья это фотография? — спросил я.

— Это еще один Артур, — ответил он. — Он выглядит точь-в-точь как я, но это не я.

Я не мог поверить своим ушам. Артур, вероятно, заметил мое удивление и поспешил добавить:

— Видите? У него есть усы, а у меня нет.