Фантош для оборотня или Игры насмерть! (СИ)

Экзекуция завершилась так же резко, как и началась — Эпштейн зло оттолкнул меня и пока я обессиленно покачивалась на цепях, в два шага оказался возле стола, где после секундного перерыва опять заголосил аппарат.

— Надеюсь, это важно, — недовольно бросил в трубку, — а то я с женой, и у нас брачная ночь, а ты… — неприкрыто насмехался.

— Они знают! — послышался голос Елиния с истеричными нотками. А это точно была она. — Что мне делать?..

— Жди, как только муж ослабеет — убей его, — рявкнул Шлема.

— Что? — была явно поражена благоверная Градова. — Разве ты еще ее не трахнул?

— взвыла точно полоумная. — Но ведь Демьян… он же… Меня к нему не подпустили, но я видела, что ему плохо… — частила запально. — Он на пол свалился. Я была уверена, что ты связь оборвал… — орала Елиния.

— Так ты не мешай, и будет все кончено! — взбеленился муж.

— Идиот! — визжала женщина. — Демьян нас провел. Он все знает! — под влиянием паники голосила Елиния. — Он нас уничтожит! Они доберутся до тебя… — это уже бормотала.

— Он знает обо мне?

— Да!!!

— Он сюда идет? — уточнил Эпштейн с большим интересом и хмурой задумчивостью.

— Нет, — огорошила новостью Елиния.

Мне стало настолько плохо, что я не сдержала слез. Градов меня обманул! Он же сказал, что помощь уже спешит. Вот-вот и прибудет…

— Он дома… — бубнила, словно впала в прострацию. — Меня закрыли в подвале! Они с Робертом что-то замыслили…

— Придумай что-нибудь!.. — скривился Шлема. — Разыграй очередную роль. Ты же всегда так делала и ловко всех дурила.

— Я! В подвале! Меня заперли, чтобы не убежала! — отчеканила гневно Елиния. — Ты понимаешь? Это все! Нас раскрыли! План провалился. Если ты можешь, не позволь ему просто так нас убить. Уничтожь его су"* и уб*". Пусть Демьян задохнется горем и болью! — выпалила зло.

Слушала затаив дыхание, но в следующий миг сердце оборвалось, муж меня припечатал таким многозначительным взглядом, в котором прочитала скорую расправу, что похолодела от ужаса.

— Дорогая, — с жутким безразличием мотнул головой Шлема, обращаясь к Елинии, — будь хорошей девочкой и истинной чистокровной су*** — сдохни с достоинством, в полном молчании.

— Они к тебе тоже придут, мразь! — ненормально загоготала Градова на грани сумасшествия.

— Вот и не мешай мне завершить свое дело, — отрезал скучающе. — Наша смерть не так важна, как смерть Демьяна. Нам нужно выполнить свою миссию любым путем!

— сбросил вызов и решительно двинулся ко мне, расстегивая молнию брюк.

— Чертова су*", — ругнулся глухо, — весь кайф сломала.

Я же, наоборот, впервые поблагодарила Елинию, хоть чем-то помогла.

— Дорогая, тебе нужно постараться, чтобы я вновь был готов, — с наигранной мягкостью прошептал муж, — и, к сожалению, придется ускориться — у нас мало времени, — с размаху врезал пощечину. В голове повис звон, перед глазами заплясали кровавые мухи, но я стойко пережила помутнение и боль.

Зажмурилась, когда Эпштейн замахнулся опять, но послышался нетерпеливый стук в дверь:

— Шлема, Шлема! — взывали наперебой мужские голоса, настойчиво долбя.

Супруг грязно выругался, но открывать не спешил.

— Я занят! — рявкнул гневно. Стук прекратился. Эпштейн покосился на дверь, на меня. Решительно схватил за бедра, притягивая к себе. Потерся возбужденным хозяйством, вызывая тошнотворный рефлекс.

Тварь внутри взялась за старое — принялась рваться наружу. Свирепо, безудержно и с диким воем. Она меня раздирала на части…

Боги! Как же она мечтала вцепиться в глотку супругу. Вонзить клыки в его податливую плоть, вкусить мерзкой горячей крови и плевать, если бы для меня это стало последней совершенной глупостью…

В этом желании я была солидарна с тварью, но человеческая рассудительность тормозила звериные инстинкты — мне нужно выбраться живой… чтобы спасти… Свята.

Остальное неважно… Вызволить мальчика! И все равно, что он сын Градова. В первую очередь ребенок, который не виноват в играх взрослых!

И если для этого придется изображать смиренную, угодливую тварь — буду ею. Сцеплю зубы и вытерплю… А потом уничтожу… не знаю, как, но уничтожу!

Замерла в ожидании. Шлема свою плоть направил в меня — непроизвольно задергалась, всячески избегая вторжения, но хват супруга был стальным. Попытка побрыкаться, тем более, была обречена на провал — цепи не позволяли свободно двигаться. Прикусила губу, чтобы не заскулить в голос.

— Ну-ну, — насмехался Эпштейн, — а как же я буду покладистой? — передразнил меня.

Застыла. Зажмурилась, понимая, что он сейчас сделает. Атмосферы добавлял грохот в дверь. Теперь уже в нее не стучали, а, как понимаю, бросались телом. Ужас окончился быстро. Дверь после нескольких мощных ударов распахнулась с грохотом и скрежетом. На пороге застыли двое. Похожие точно под копирку, только один массивнее и мрачнее, а другой долговязее. Босоногие, полуобнаженные, тела изранены, штаны свисают клочьям. Я их раньше не видела, но запах показался знакомым.

— Бл’**, Шлема, долбанулся? Там чужие… — прохрипел массивный, сжимая кулаки.