Фантош. Книга первая

"Ненавижу вас. Всех! Ну, давай, задавай свои вопросы! - Ожидание боли становилось невыносимым. - Ещё немного, и у меня случится банальная истерика!" А ведь фантош уже и забыл, что когда-то был ранимым и впечатлительным. В Геббинате его отучили мечтать, радоваться и сожалеть о чём-либо. По крайней мере, Кальсом, его прихвостни да и сам Оникс так думали. Но оказалось, эльф сохранил не только память о прошлой жизни. Где-то внутри прятались островки эмоций, не замеченные жестоким мастером. "Значит ли это, что я всё ещё могу считать себя эльфом? Нет! Не думать об этом! Никто в здравом уме не примет меня обратно!.." Оникс глубоко вздохнул и пригляделся к Гедерике, а та, словно продолжая издеваться, хмурилась и молчала.

Федералы не вмешивались. Йоль что-то шептал над портальными камнями, видимо, определяя нужное направление, а Най методично листал какую-то замусоленную книжонку. Стоял гном полубоком, и текста фантош не видел, обложка же выглядела серо и непримечательно - грубый кусок кожи и ни единой буквы.

- Слушай, Оникс, а как ты оказался в Тирате?

Гедерика наконец выбрала наиболее нейтральный и безопасный, по её мнению, вопрос и ошеломлённо застыла, ибо стоило ей замолчать, фантош забился в припадке. С губ сорвался судорожный то ли всхлип, то ли стон, а потом он рухнул как подкошенный и стал скрести дрожащими пальцами землю. Геда растерянно хлопала ресницами: связь отчётливо вещала, что с Ониксом всё в порядке. "Но зачем ему притворяться? Он такой гордый, и не стал бы валяться в пыли на глазах у всех. Если только…"

Опомнившись, девушка упала на колени рядом с возлюбленным:

- Это из-за меня, да? Потому что я спросила?

Оникс ответил бы, но предыдущий вопрос ещё довлел над ним. Горло будто суровая рука Кальсома сжимала, а в голове билось: "Ответь! Хамир ждёт, ты должен ответить, фантош!" Воздуха катастрофически не хватало, боль заслонила собой весь мир. Сознание уплывало. "Я не могу сдохнуть сейчас! Рано!" - взвыл фантош и, балансируя на краю небытия, беззвучно зашептал:

- Таар… Лине… Каен… Дале… Саан… Шуам…

Его личная, спасительная мантра. Фантош чувствовал, как трясётся тело, теряя остатки жизненной силы, как сжимаются и разжимаются пальцы, вороша сухой чёрный пепел.

- Таар… Лине… Каен… Дале… Саан… Шуам… - повторял и повторял Оникс, отдавшись ласковым волнам забвения и меланхолии надёжно похороненных картин.

Раннее утро. В окошко, сквозь крохотную щель между гардинами, пробивается золотой лучик. Робко скользит по пушистому зелёному ковру и останавливается перед неровным строем искусно вырезанных деревянных сильфов: каждая чёрточка дышит жизнью. Игрушки дорогие, но родители никогда не скупились. Единственный сын, надежда рода. У него должно быть всё самое лучшее. И, главное, счастливая улыбка - мерило благополучия малыша. Жизнь эльфа длинна и порой полна трудностей, поэтому детство его обязательно должно быть счастливым. Эльфёнка любят и учат любить - родичей, себя, окружающий мир. И душа раскрывается, и становится ясно, какой талант она в себе несёт. А только потом, после первого совершеннолетия, юный эльф начинает усердно развивать свой дар и учиться в поте лица, чтобы стать достойным членом рода…

Игривый ветерок толкнул тяжёлую гардину, и солнечный храбрец скользнул вперёд, миновал строй сильфов и замер на палубе величественного корабля с тончайшими серебристыми парусами. Их сшила мама. А вернее, сотворила из тончайших ниточек шёлка и клейкой пыльцы таори - прекраснейшего на свете цветка. Таори растут во владениях первородных, и никогда за их пределами, ибо, как говорится в преданиях, эти цветы чувствуют души эльфов и купаются в их свете. Солнечный лучик погладил дощечки из красного дерева, устилающие палубу, но тут ветер качнул гардину сильнее и, точно набравшись смелости, луч прыгнул на кровать, с которой лениво наблюдал за его путешествием юный эльф с большими выразительными глазами и копной растрёпанных со сна волос. Эльфёнок откатился в сторону, предоставив в распоряжение лучика подушку - прыгай не хочу! - и растерянно уставился на красивую белокурую эльфийку. Мама. Он и не услышал, как она вошла.

- Проснулся, милый?

Нежный родной голос яростно хлещет по нервам.

"Нет! Не надо! Это не я! Тот глупый ребёнок умер. Его больше нет и никогда и не было!.."

- Тиар… Лине… Каен… Дале… Саан… Шуам…

Комната рассыпается миллионами стеклянных брызг, и глазам предстаёт огромная ровно стриженная лужайка. Стройный темноволосый эльф держит под уздцы молодого тонконогого жеребца редкой эштенской породы. Умное, покладистое животное. Белоснежная грива, янтарно-жёлтая шкура. Круглые, абсолютно чёрные глаза внимательно наблюдают за эльфом-подростком. Им не один год предстоит провести вместе - расти, притираться друг к другу. Эштенцы живут долго, почти столько же, сколько эльфы. Они идеальные спутники, чуткие, понятливые, верные.

"И умирают, защищая хозяина!"

- Тиар… Лине… Каен… Дале… Саан… Шуам…