Фантум 2013. Между землёй и небом

– Езжай, – Кир махнул рукой, – скучный ты человек. В понедельник жду.

Проводив автомобиль взглядом, Кир размашисто выбросил окурок, открыл калитку и, потрепав холку подвизгивающему Зевсу, ушёл в дом.

Окурок ещё долго светился на обочине оранжевым огоньком. Погас.

Максим Тихомиров Ад Infinitum, или Увидеть звёзды и умереть

Наблюдатели-клетчи прибыли к вечеру.

И как всегда, некстати. До приёма партии груза с Земли оставалось всего ничего, а тут, понимаешь, клетчи.

Славик первым заметил выхлоп движков сороконожки. Хлопнул по плечу, ткнул пальцем туда, где с внешней, обращённой к звёздам, стороны кольца, продолговатая тень закрывала один небесный огонёк за другим.

Я врубил прожектор платформы и высветил тускло блестящее хитином многочленное тело, которое скользило, причудливо извиваясь, вдоль недостроенной секции. Сороконожку было ясно видно сквозь балки каркаса. Концы бесчисленных двигательных пилонов тускло светились красным.

За ухом у меня ожил вросший в височную кость колебатор. Славик, выходит, не выдержал. Ну-ну. Я щипком за кадык оживил собственный горлофон и несколько раз сглотнул, разминая отвыкшие мышцы. Глотать получалось с трудом. Насухо не особенно-то поглотаешь.

– Почему они всегда подкрадываются? – спросил Славик. – Ну ясно же ведь, что так просто к нам не подкрадёшься.

– Инстинкт хищника, – пожал я плечами и тут же понял, что под бронёй Славику этого жеста не разглядеть. Но он понял и так. Славик понимает меня с полуслова. И даже без слов.

– А смысл? – спросил Славик, но без особого интереса в голосе.

Когда работаешь в паре столько времени, сколько отработали мы с ним, однажды становится понятно, что обо всём уже переговорено. Но это не значит, что все темы исчерпаны или сделались неинтересны. Просто вразумительные ответы найдены не на все вопросы – ну так ведь это пока.

Все ответы рано или поздно будут получены. Все ответы на все вопросы. Это только вопрос времени.

А потом появятся новые вопросы.

И так до бесконечности.

Чем-чем, а временем мы со Славиком располагаем.

– Смысла нет, – ответил я, манипуляторами платформы растаскивая строительный мусор по сеткам, чтобы освободить сороконожке причальный коридор. – Это инстинкты. Как у кошки. Она же прекрасно знает, что солнечный зайчик не поймать, но всё равно за ним прыгает. Хищники. Пусть даже нужда питаться у них и отпала. Миллионов так с пару лет тому как.

– Но мы же на них, к примеру, не охотимся, – проворчал Славик.

– Разумеется. Потому что мы – раса высококультурная и неагрессивная к представителям иного разума, мы несём мир и добро, мы светоч и бла-бла-бла. Ты и сам всё знаешь. Мы всё-таки очень с ними разные. Только в одном они такие же, как мы, и ты сам знаешь, в чём.

Славик надулся и умолк. Постреливая выхлопом, порхал между платформой и ободом кольца, найтуя фрагменты обшивки и конструкций, до которых не дотягивался я.

Когда места стало довольно, я зарядил сороконожке по фасеткам концентрированным лучом с частотой стробоскопа. Клетчи тут же перестали подкрадываться и как ни в чём не бывало нырнули к нам.

Сороконожка погасила огни на пилонах и накрепко вцепилась крючковатыми ногами в палубу. Платформа была маленькая – обычный монтажный понтон, и поэтому сороконожка не поместилась вся на причальном козырьке, а обвилась длинным телом вокруг, блестящими сегментированными арками перечеркнув несколько раз чёрное небо. Словно кольца змеи, подумал я. Вот сейчас она сожмёт их, и…

И – что?

Вот именно. Ничего. Ничего не изменится. Только темп строительства немного снизится, ровно до тех пор, пока меня не соберут-сошьют-склеят в медбоксе регионального городка. И тогда, возможно, в следующий раз я заряжу по играющим в кошки-мышки клетчам уже не просто лучом прожектора. Из инцидента возникнет прецедент, коих за историю строительства уже случилось немало. Каждый – разобран. По каждому составлен акт, согласно которому наказаны виновные.

И что?

Они – подкрадываются и пугают.

Мы – держим лицо.

Это же ведь всё от скуки. От скуки и больше ни от чего. Хоть какое-то разнообразие. Хотя бы иллюзия того, что в мире может произойти что-то, кроме того, что запланировано, просчитано и обсуждено когда-то где-то кем-то. И неважно, сколько у этих кого-то было рук, ног, глаз и голов.

Скука – понятие межрасовое. Тем более вселенская скука.

* * *

Сороконожка ткнула своё рыло аккурат в апертуру моего визора. Глаза в глаза, значит. Знает, как мы устроены. Ну и что. Я вон тоже знаю, что если виброкусачками, что тихо-мирно висят сейчас у меня на инструментальном поясе, ткнуть слегка тебе, членистоногое, вот сюда, под этот вот щиток, в это вот сочленение, то биться тебе в судорогах, брызгаясь гидравлической жидкостью, минут этак пять. Совершенно неуправляемые конвульсии. Делай в эти пять минут с тобой всё, что только душе угодно. Но вот что может потребоваться душе от бронированного червя длиной в состав метрополитена? Ума не приложу. А потому ограничусь тем, что сыграю с тобой в гляделки.