Фараон – 4. Царь поневоле. Том 1

— Усерамон всегда был умён и несмотря на желание быть хорошим для всех, в конце выбрал правильную сторону, — я пожал плечами, разжимая объятья, — я помогу тебе с номархами, а ты просто и дальше выполняй мою волю друг. Хорошо?

Он кивнул. Я снова похлопал его по плечу и простился.

— Обещаю Рехмир, что привезу тебя по одной наложнице с каждого города, в каком побываю, — пообещал ему я.

Парень испугался, стал говорить, что это слишком много и мы сошлись на максимум трёх и то, очень красивых. Пожелав ему спокойной ночи, я вышел в ночь, вслед за своей охраной.

Глава 21

Наконец вся суета и мероприятия связанные со свадьбами и выполнением супружеского долга, для тех двух новеньких, что подложила под меня Хатшепсут были окончены и больше ничто не сдерживало меня от ухода из города. Даже вещи увезли в поместье, где меня дожидались как легионы, так и всадники. Мастера поместья тратили бронзу на подковы для лошадей, а ремесленники работали не покладая рук, чтобы всех коней новых колесниц подковать и обеспечишь нормальными хомутами. У меня в голове были и другие улучшения, но какой смысл их внедрять, если я не связывал своё будущее с колесницами? Усиливать военных? Мне это не было сильно интересно, ведь посланный на Аравийский полуостров Неси, должен был поискать для меня нормальных лошадей, а также верблюдов. Именно оттуда были кони князя Мегиддо, поэтому я и отправил Неси найти мне много подобных лошадей. С верблюдами было всё ещё веселее. Их тут просто ещё не одомашнили, по крайней мере в Египте. Кого я не спрашивал, удивляясь, что ослы используются в виде основной тягловой силы для купеческих караванов, все говорили, что верблюдов видели, но никто не думал их как-то использовать. Я же, прекрасно зная, какие это идеальные животные для пустыни, велел Неси присмотреть заодно к лошадям, мне ещё и верблюдов.

Когда он вернётся было неизвестно, поэтому я и отправился на покорение Митанни, с привычными для этих воин колесницами. Правда, кроме нескольких человек остальные не знали, зачем с нами едут мастер Аменемхет со своей тысячей помощников и огромным обозом, в котором везли накрытые кожей какие-то деревянные части, но я и не собирался никого посвящать в это, сами всё увидят в своё время.

Прибыв в поместье, я убедился, что армия готова, колесницы переоборудованы, огромные баржи на которых возили многотонные обелиски и камни ждут нас, поэтому сразу отдал приказ грузиться и отправляться вниз по Нилу, останавливаясь лишь два раза в день, чтобы накормить всю эту ораву. Мысли о пеммикане или монгольском борце периодически меня посещали и также умирали, поскольку это всё можно было наладить только имея единую кухню для всего войска или хотя бы службы снабжения, которое будет этим заниматься в промышленных масштабах, а не так как сейчас, когда из выдаваемых продуктов каждая контуберния готовила себе сама. Походные кухни и в целом огромная служба снабжения были пока лишь моей мечтой, вместе с походными лазаретами. Я закидывал удочки и на этот счёт, но все жрецы, которые занимались лечением людей, меня посылали, говоря, что это не их дело. Так что со всем этим предстояло разобраться чуть позже, когда хотя бы первые мои проекты начнут реализовываться. Пока же, я большую часть времени проводил на лодке, которая вместе с моей охраной везла меня к первому городу, на номарха которого пожаловался Рехмир.

***

Прежде чем зайти в город и встать на постой, я собрал центурионов и военачальников, объяснив им порядок занятия домов. Он им понравился, так что войдя в него, мы стали занимать лучшие дома знати, дворцы, поместья, полностью их грабя и засирая. Прекрасно помня, какая это была большая для меня проблема в поместье, я решил применить это несмертельное биологическое оружие большой вонючести и тошнотворности. Поэтому в домах срали в прямом смысле этого слова загаживая говном всё, что только можно было. Буквально три-пять дней постоя доблестных легионеров и дом превращался в сортир, который чтобы отмыть, нужно было потратить кучу сил и времени. Владельцы этих домов и поместий с ужасом смотри во что превращаются их жилища, но сделать ничего не могли.