Фараон

Малыш Аменхотеп не переставал изумлять свое окружение. Он любил поесть, хотя до сих пор оставался на грудном вскармливании, и поспать, однако проводил на ногах большую часть дня и уже даже начал бегать, утомляя своих кормилиц, пусть те и сменяли друг друга. В его детском лепете угадывалось все больше слов, и он уже рисовал иероглифы под внимательным присмотром старшей сестры.

– Я выбрал для Аменхотепа наставника, – говорю я царице.

– Не рано ли? – спрашивает она. – Наш сын еще очень мал!

– Глядя на его поведение, я понимаю, что прав.

– И кого же вы избрали?

– Мина, управителя оазисами.

Меритре бледнеет:

– Этого колосса? Но ведь Мин – человек очень суровый, и…

– И он воспитает Аменхотепа настоящим воином.

– Воином?

– Аменхотеп – сын царской четы, и растить его нужно соответственно. Если того пожелают боги, завтра он станет повелителем Египта, чей нелегкий долг – оберегать свою страну от внешних и внутренних врагов. На момент коронации я был ребенком, и Хатшепсут правила вместо меня. Позже, вместо того чтобы царствовать, я дни и ночи проводил в храмах и библиотеках. Меня не учили давать сражения и изгонять захватчиков. В отношении Аменхотепа я такой оплошности не совершу. Он вырастет царем и воином.

– Не слишком ли вы требовательны?

– Вы прекрасно знаете, что нет. И, уверен, вы отнесетесь к этому с одобрением, будучи выдающейся женщиной и матерью. Каковы бы ни были ваши чувства, вы – великая царская супруга и сын вам более не принадлежит.

Меритре внезапно осознала, что детство у Аменхотепа будет коротким, очень коротким. На глаза ее навернулись слезы, и все же она была вынуждена признать: фараон прав.

99

Ситуация развивалась вполне благоприятно, но Пахеку приходилось обуздывать свое нетерпение. Несколько месяцев подряд он объезжал захваченные Египтом территории, завязывая контакты с недовольными, готовыми снова взять в руки оружие, но без лишнего риска и при поддержке армии государства Митанни. Приходилось вести бесконечные разговоры, щадить самолюбие вельмож и убеждать, требуя в ответ полной секретности. Иначе никому не сносить головы…

Гонцу, отправленному к бедуинам, пришлось несладко: те опасались подвоха или ловушки. Специальные отряды стражников их нещадно преследовали, да и большинство караванов ходили с охраной.

И вот наконец Пахеку повезло. Он выяснил, что караванщики, перевозящие кувшины с растительным маслом и ткани, пойдут по маршруту, где их легко подстеречь.

Этот шанс он собрался отпраздновать со своей красавицей-брюнеткой, неизменно страстной в постели и верящей в великое будущее своего любовника. Как вдруг один из заместителей окликнул его, задыхаясь от волнения:

– Царь прибывает! Во главе армии!

– Слухи или правда?

– Правда! Все окрестные города нужно украсить и подготовить, чтобы встретили его и поднесли дары. Нельзя терять ни минуты!

Что ж, бедуины подождут… Пахек распорядился, чтобы его товарищи-заговорщики спрятали оружие. Этот неожиданный визит мог стать серьезной помехой в расширении сети.

Возникал страшный вопрос: не прознал ли царь о готовящемся мятеже? Если да, последует суровая кара, и молодой сириец ее не избежит.

* * *

Своим решением Тутмос застал чиновников врасплох, и тринадцатая сиро-палестинская кампания, организованная спешно, но с обычным тщанием, обещала стать заурядным патрулированием подвластных земель, дабы жители знали – фараон не дремлет.

Джехути радовался возможности устроить большие маневры, тем более что армия была на пике эффективности. Тревожась о безопасности фараона в краях, где его не очень жалуют, Маху этого энтузиазма не разделял.

Северному Ветру, как обычно, предстояло везти на себе писчие принадлежности царя. И когда Тутмос зарисовывал растения, отсутствующие в его коллекции, ослик оберегал его не хуже телохранителя и предупреждал о малейшей опасности.

Что касается Старика, то тот неустанно тормошил глашатая Антефа, чтобы обеспечить комфорт государю, весьма требовательному к своей гигиене.

Во время привалов, городок ли это был или деревня, Старик дегустировал все вина и еду, прежде чем подать их к царскому столу. Конечно, продукты не так хороши, как египетские, но пусть хотя бы будут свежие!

В каждом населенном пункте старосты или градоправители простирались перед сиятельным гостем и подносили дары соответственно наложенной на них подати; Пахек бдительно следил, чтобы не было недоимок. Армии предстояло вернуться в Египет со значительным грузом провизии, разнообразных товаров и драгоценных металлов, которые пополнят сокровищницу.

Несколько туземных князьков сообща устроили богатый пир в честь своего могущественного благодетеля. По этому случаю собрали всех писарей, внедрявших распоряжения Минмеса на местах. Для Пахека это стало шансом вблизи увидеть фараона.

Будь у него кинжал, Пахек набросился бы на него и заколол. Но разве телохранители не упредили бы его? В таком случае всю Сирию предали бы огню и мечу.

Оставалось одно: всеобщее восстание с окончательным разгромом египетских войск и унижением Тутмоса. А уж случай его убить представится…