Фараон

Сатья узнала близкого друга царя, столь же влиятельного, как и первый министр, которого он рано или поздно сменит на должности. Это неожиданное посещение не предвещало ничего доброго: неутомимый труженик, хлопочущий с вечера до утра, Минмес не делает визитов вежливости и тем более не явился бы без веской причины к простой арфистке. Девушка совсем растерялась, а потому ответила чуть ли не с недовольством:

– Я… я занята, очень занята!

– Вчера вы дали прекрасный концерт! Нашему государю очень понравилось, особенно та печальная мелодия, столь виртуозно вами исполненная.

Что тут ответишь? Сатья ограничилась смущенной улыбкой, надеясь, что на том разговор и закончится.

– Его величество желает снова услышать мелодию, которая так его растрогала. Не согласитесь ли вы явиться во дворец сегодня вечером и сыграть для царя?

От неожиданности Сатья лишилась дара речи.

– Вы согласны? Благодарю! Стражникам скажете, что это я вас пригласил. Я выйду и провожу вас к фараону.

Царский виночерпий быстро удалился, и только тогда Сатья смогла свободно вздохнуть. Она чувствовала себя совершенно потерянной.

Играть на арфе, одной? Перед фараоном? Ей ни за что не справиться! Пальцы одеревенеют, струны начнут издавать отвратительные звуки, и государь прогонит ее из храмового оркестра, ее настоящей семьи!

Жизнь рушится – вот что чувствовала в тот момент Сатья.

29

От идеи бегства Сатья отказалась – это глупо. Да и где бы она сумела укрыться? Найдут, накажут, и никогда больше она не сможет играть на арфе. Не откликнуться на приглашение царя означало бы непростительным образом его оскорбить. Испытание, от которого невозможно уклониться… Что ж, оставалось только с честью его принять. Она сразу признается в робости и попросит снисхождения у этого слушателя, не знающего себе равных…

Деликатная проблема, требующая решения: какое выбрать платье, какой макияж, прическу, духи? После долгих колебаний Сатья осталась верной себе. Выбрала синее платье без всяких прикрас; длинные волосы, отливающие золотом, распустила водопадом по обнаженным плечам, краситься не стала, а духи предпочла самые простые, с выразительной нотой жасмина. Словом, искушенные модницы ее засмеяли бы.

Сегодня в храме в ее услугах не нуждались. У Сатьи же было единственное желание – побыть одной и ни с кем не разговаривать. Прихватив переносную арфу, она укрылась в доме родителей, скромных ремесленников, которых попросила ни о чем ее не спрашивать.

Каждый час ожидания – нестерпимая мука! Наконец солнце стало склоняться к закату. На подгибающихся ногах, с бешено бьющимся сердцем девушка направилась во дворец.

Столько людей мечтает встретиться с царем! Она охотно уступила бы эту честь кому угодно, а сама, счастливая, вернулась бы в Карнак, готовиться к ближайшему ритуалу.

Стражник окликнул девушку:

– Кто ты такая?

– Сатья, арфистка из оркестра Амона.

– Что тебе нужно?

– Меня пригласил виночерпий Минмес.

– Ты уверена?

Она кивнула.

– Подожди тут!

Луч надежды… Судя по недоверию стражника, Минмес мог передумать. Сатью отошлют восвояси, и все пойдет своим чередом.

Но тут появился Минмес:

– Прошу, следуйте за мной!

Они обошли несколько официального вида зданий, где трудились писцы, и вышли в сад. Он был роскошным: пруды, цветочные клумбы, пальмы, персеи и сикоморы радовали глаз.

В беседке Тутмос читал папирус.

– Ваше величество, к вам гостья!

Сатья стиснула арфу – вот-вот сломается… Минмес удалился.

Она осталась одна, лицом к лицу с фараоном, который не отрывал глаз от свитка.

– Почему ты выбрала такую печальную мелодию посреди всеобщего веселья?

– В несчастье мы много размышляем о себе и своих поступках. В счастье – никогда. Но если бы мы задумывались почаще, будучи счастливыми, зачем бы тогда ниспосылались нам несчастья?

Фараон свернул папирус.

– Сыграй ее снова!

Сатья сто раз репетировала свой отказ, но так и не озвучила его. За нее все скажет музыка. Стараясь позабыть, где находится и кто ее слушатель, девушка вложила в движения пальцев всю душу.

Звуки сплетались друг с другом, побуждая к раздумью – такому, что превыше радости и печали. Обычно, когда арфа замолкала, девушке казалось, что она умирает. На сей раз это ощущение было особенно сильным. Сочтет ли государь ее исполнение удовлетворительным? Позволит ли вернуться в оркестр?

Царь встал:

– Восхитительно!

– Я… я так не думаю.

Тутмос улыбнулся:

– Не любишь похвалы… Может, прогуляемся вдоль пруда с лотосами? С детства это мое любимое место в саду.

Сатья не испугалась, она была покорена. Царь не пытался произвести впечатление, как другие мужчины, не старался понравиться. Все в нем дышало силой, одновременно умиротворяющей и внушающей трепет.

– Наши традиции требуют, и совершенно справедливо, чтобы я правил вместе с супругой, Великой Чаровницей. Я думаю, ты способна исполнить эту роль.

Небо со всеми своими звездами рухнуло Сатье на голову. Даже произнесенные фараоном, эти слова не имели ни малейшего смысла.