Фараон

Уилбур Смит Фараон

Хотя я скорее проглотил бы свой собственный меч, чем открыто признался бы в этом, в глубине души я знал, что наконец-то все кончено.

Пятьдесят лет назад толпы гиксосов неожиданно появились в пределах границ нашего Египта из Восточной пустыни. Это были дикие и жестокие люди без каких-либо признаков искупления. У них было одно преимущество, которое делало их непобедимыми в бою. Это были конь и колесница, которых мы, египтяне, никогда раньше не видели и о которых не слышали, и на которые смотрели как на нечто мерзкое и отвратительное.

Мы попытались встретить наступление гиксосов пешими, но они опередили нас, легко кружа на своих колесницах и осыпая нас стрелами. У нас не было другого выбора, кроме как сесть в лодки и лететь впереди них на юг вверх по могучей реке Нил, волоча наши суда через водопады в пустыню. Там мы пробыли больше десяти лет, тоскуя по родине.

По счастливой случайности мне удалось захватить большое количество вражеских лошадей и увезти их с собой. Вскоре я обнаружил, что лошадь вовсе не отвратительна, а является самым умным и послушным из всех животных. Я разработал свою собственную версию колесницы, которая была легче, быстрее и маневреннее, чем версия гиксосов. Я научил мальчика, который впоследствии стал Тамосом, фараоном Египта, искусству возницы.

В соответствующее время мы, египтяне, спустились вниз по Нилу на наших речных судах, высадили наши колесницы на берегах нашего собственного Египта и напали на наших врагов, загнав их в Северную дельту. В последующие десятилетия мы были втянуты в борьбу с нашими врагами-гиксосами.

Но теперь колесо совершило полный оборот. Фараон Тамос был стар и лежал в своем шатре, смертельно раненный гиксосской стрелой. Египетская армия таяла, и завтра я столкнусь с неизбежным.

Даже мой бесстрашный дух, который был жизненно важен для продвижения Египта вперед в течение последних полувека борьбы, больше не был достаточным. За последний год мы потерпели поражение в двух великих битвах, ожесточенных и кровопролитных, но тщетных. Захватчики-гиксосы, отнявшие у нас большую часть нашей Родины, стояли на пороге своего окончательного триумфа. Весь Египет был почти в пределах их досягаемости. Наши легионы были разбиты и разбиты. Как бы отчаянно я ни пытался сплотить их и подтолкнуть вперед, казалось, что они смирились с поражением и позором. Больше половины наших лошадей были повержены, а те, что еще стояли, едва могли выдержать вес человека или колесницы. Что касается мужчин, то почти у половины из них были свежие и открытые раны, которые они перевязали тряпками. Их число сократилось почти на три тысячи за те два сражения, которые мы проиграли с начала года. Большинство выживших, шатаясь или Хромая, вступали в бой с мечом в одной руке и костылем в другой.

Правда, этот недостаток в нашем списке был вызван скорее дезертирством, чем смертью или ранением на поле боя. Когда-то гордые легионы фараона окончательно пали духом, и они бежали перед врагом во множестве. Слезы стыда текли по моим щекам, когда я умолял их и угрожал им поркой, смертью и позором, когда они проходили мимо меня, направляясь в тыл. Они не обратили на меня никакого внимания, даже не взглянули в мою сторону, бросив оружие и поспешно или прихрамывая, удалились. Толпы гиксосов собрались перед самыми воротами Луксора. А завтра я возглавлю то, что почти наверняка станет нашим последним слабым шансом предотвратить кровавое уничтожение.

Когда на поле битвы опустилась ночь, я приказал своим слугам стереть свежие пятна крови со щита и доспехов и выбить вмятину на шлеме, которая ранее днем отразила удар клинка гиксосов. Шлейф отсутствовал, срезанный тем же вражеским ударом. Затем при мерцающем пламени факела и отражении в полированном бронзовом ручном зеркале я увидел свое отражение. Как всегда, это подняло мне настроение. Еще раз мне напомнили, как охотно люди следуют образу или репутации, когда здравый смысл предупреждает о неминуемом уничтожении. Я заставила себя улыбнуться в зеркало, стараясь не обращать внимания на печальные тени в глубине моих глаз; затем я наклонилась под полог палатки и пошла засвидетельствовать свое почтение моему возлюбленному фараону.