Фараон и хорал

Henry O.	О. Генри
THE COP AND THE ANTHEM	Фараон и хорал
On his bench in Madison Square Soapy moved uneasily.	Сопи заерзал на своей скамейке в Мэдисон-сквере.
When wild geese honk high of nights, and when women without sealskin coats grow kind to their husbands, and when Soapy moves uneasily on his bench in the park, you may know that winter is near at hand.	Когда стаи диких гусей тянутся по ночам высоко в небе, когда женщины, не имеющие котиковых манто, становятся ласковыми к своим мужьям, когда Сони начинает ерзать на своей скамейке в парке, это значит, что зима на носу.
A dead leaf fell in Soapy's lap.	Желтый лист упал на колени Сопи.
That was Jack Frost's card. Jack is kind to the regular denizens of Madison Square, and gives fair warning of his annual call.	То была визитная карточка Деда Мороза; этот старик добр к постоянным обитателям Мэдисон-сквера и честно предупреждает их о своем близком приходе.
At the corners of four streets he hands his pasteboard to the North Wind, footman of the mansion of All Outdoors, so that the inhabitants thereof may make ready.	На перекрестке четырех улиц он вручает свои карточки Северному ветру, швейцару гостиницы "Под открытым небом", чтобы постояльцы ее приготовились.
Soapy's mind became cognisant of the fact that the time had come for him to resolve himself into a singular Committee of Ways and Means to provide against the coming rigour.	Сопи понял, что для него настал час учредить в собственном лице комитет для изыскания средств и путей к защите своей особы от надвигавшегося холода.
And therefore he moved uneasily on his bench.	Поэтому он заерзал на своей скамейке.
The hibernatorial ambitions of Soapy were not of the highest.	Зимние планы Сопи не были особенно честолюбивы.
In them there were no considerations of Mediterranean cruises, of soporific Southern skies drifting in the Vesuvian Bay.	Он не мечтал ни о небе юга, ни о поездке на яхте по Средиземному морю со стоянкой в Неаполитанском заливе.
Three months on the Island was what his soul craved.	Трех месяцев заключения на Острове - вот чего жаждала его душа.
Three months of assured board and bed and congenial company, safe from Boreas and bluecoats, seemed to Soapy the essence of things desirable.	Три месяца верного крова и обеспеченной еды, в приятной компании, вдали от посягательства Борея и фараонов - для Сопи это был поистине предел желаний.
For years the hospitable Blackwell's had been his winter quarters.	Уже несколько лет гостеприимная тюрьма на Острове служила ему зимней квартирой.
Just as his more fortunate fellow New Yorkers had bought their tickets to Palm Beach and the Riviera each winter, so Soapy had made his humble arrangements for his annual hegira to the Island.	Как его более счастливые сограждане покупали себе билеты во Флориду или на Ривьеру, так и Сопи делал несложные приготовления к ежегодному паломничеству на Остров.
And now the time was come.	И теперь время для этого наступило.