Фараон Мернефта

Она не сопротивлялась, но с неподражаемой ловкостью выскользнула из моих рук и выдернула кинжал, заткнутый у меня за поясом. Молния сверкнула у меня в глазах, а в грудь проник смертельный холод. Как окаменелый глядел я на Смарагду, прелестное личико которой, казалось, преобразилось в лицо демона. Ее сверкающие глаза выражали свирепость тигра, и адский судорожный смех искажал ее черты. Но это страшное созерцание продолжалось лишь несколько мгновений: густой мрак окружил меня, и я упал без чувств.

Не могу определить, сколько времени прошло до той минуты, когда я наконец открыл глаза в полном сознании. Все подробности случившегося изгладились из моей памяти, я только смутно припоминал, что перенес какое-то тяжкое душевное страдание и страшную боль в груди. Я чувствовал крайнюю слабость, и все члены мои были точно разбиты от постоянной качки и тряски.

«Отчего это меня так качает? Разве я нахожусь на море? — задавал я себе вопросы, стараясь собраться с мыслями. — Но в таком случае что же означает этот оглушительный шум вокруг меня, крики различных животных и брань людей, которые, вероятно, ссорятся?..»

Голова у меня закружилась, и я снова потерял сознание. Сильное сотрясение всего тела заставило меня опомниться, и я наконец мог рассмотреть, что лежу на спине верблюда, который только что опустился на колени.

Вокруг меня на необозримом пространстве бегали и суетились люди, раскидывая палатки, разводя костры, снимая поклажу с вьючных животных. Память моя вдруг просветлела: я находился в стане израильтян. Там, пред разбитой уже палаткой, стоял Энох, отдавая приказания своим людям, а в нескольких шагах от него Кермоза с помощью служанок разбирала корзинку со съестными припасами…

Но где же была Смарагда? Сердце мое молотом застучало в груди. Не казнили ли ее смертью за покушение на мою жизнь? Или, может быть, держат где-нибудь под стражей?.. Тут подошли ко мне люди, сняли с верблюда и перенесли в палатку. В то время как меня укладывали на постель, наскоро устроенную из ковров и подушек, я схватил Эноха за руку и спросил замирающим голосом:

— Где Смарагда?

— Терпение, бедное дитя мое, — отвечал он. — Подкрепи немного свои силы, потом я все расскажу тебе.

Кермоза умыла меня свежей водой и подала мне чашу с прохладительным напитком. Жажда томила меня, я жадно осушил чашу и потом съел несколько фруктов. Но душевная тревога не давала мне покоя.

— Говорите, — сказал я, приподнявшись и облокотившись на подушки. — Где Смарагда? Я хочу знать всю правду.

— Милый сын мой, — отвечал Энох, грустно глядя на меня и положив свою руку на мою, — невеселые вести ты от меня услышишь… Но неизбежное горе должно переносить с твердостью, а время излечивает все душевные раны. Вот видишь, что мне рассказывали: ударив тебя кинжалом, Смарагда убежала и бродила по лагерю, когда случайно встретила Мезу, который в это время производил осмотр стана, и бросилась к его ногам. Что они говорили между собою, того никто не слышал, только пророк ласково поднял ее, послал человека уведомить меня о том, что с тобой случилось, затем сам провел молодую женщину до границы лагеря и дал ей мула и проводника, одного пожилого египтянина, который последовал было за нами, но потом раскаялся. Таким образом, Смарагда оставила нас и в эту минуту должна быть уже далеко. На другой день я спрашивал Мезу, почему он так поступил. «Потому, — ответил он мне, — что Пинехас полезен нашему делу своей энергией и сведениями, и я не хочу, чтобы жизнь его ежеминутно подвергалась опасности. Кроме того, такая безумная страсть, какую он питает к этой женщине, ослабляет душу и тело, но как бы ни была она сильна, а против разлуки устоять не может. Не видя предмета своей любви, человек всегда кончит тем, что забудет его. Вот поэтому-то я и отпустил молодую египтянку, которая притом — женщина замужняя и любит другого». Я не мог не согласиться с ним, — продолжал Энох, — и очень ему благодарен, потому что он два раза навестил тебя, возложил руки на твою рану и дал бальзам, который оказал чудесное действие. Теперь ты уже находишься вне всякой опасности. Будь же благоразумен, сын мой, забудь эту неблагодарную, и все пойдет хорошо.

Я не отвечал ни слова и, уничтоженный, упал на подушки.

Итак, Смарагда была на свободе и, без сомнения, подъезжала теперь к Танису, где ее возлюбленный примет ее с распростертыми объятиями. А Мезу, которому я служил верою и правдою, которому эта женщина послужила приманкою, чтобы завлечь меня, изменил мне и разлучил с нею…

Но мог ли он изгладить ее образ из моего сердца?.. Безумец я был, покинул все: отчизну, веру, любимые занятия, чтобы скитаться в пустыне и быть полезным орудием в руках ловкого политика, у которого теперь находился в полной власти, так как в еврейском стане Мезу был неограниченным владыкою.

Волнение мое было так сильно, что я лишился чувств, но когда очнулся, мною овладела единственная неотступная мысль: выздороветь как можно скорее и потом бежать, бежать во что бы то ни стало, чтобы настигнуть злодейку и заставить ее дорого поплатиться за мои мучения.