Фарбрика

Папа принёс настоящую бумажную книгу – огромную, с чёрно-белыми картинками и миллионом, наверное, букв, которые не пляшут, не рассказывают себя сами, повинуясь Юлькиному жесту, а лениво стоят на месте, высокомерно ожидая, пока Юлька не прочтёт их сама.

Мама, мамочка, где ты? Маленькая Юлька потерялась в огромном универсальном магазине среди автоматических погрузчиков и стеллажей с одинаковыми серыми ящиками.

Калинка потрясла головой. До канцелярии оставалось всего ничего. Никаких новостей прямо по курсу. Просто не двигайся. Просто терпи. И всё будет отлично.

– Вообще-то могла бы и поздороваться, – услышала она надменный голос рядом. Калинка затравленно обернулась. Мышеглотец. Зануда и филантроп, удивительное сочетание. Популярному акти легко быть филантропом – есть что раздавать, а в карму отбивается даже не в десятки, в сотни раз. Всего лишь бизнес, как и всё в этом мире. Но именно Мышеглотец выручал её всякий раз, когда она была в шаге от падения в номера. Потому следовало хотя бы улыбнуться. Но упрямая медуза продолжала больно жалить, и улыбка у Калинки получилась скорее похожей на гримасу.

– Я серьёзно, Калинище. – Теперь в голосе Мышеглотца слышалась угроза. Ещё бы! Акти очень трепетно относятся к своей репутации, особенно филантропы. Что станет с репутацией филантропа, если нищие индюшки не будут ему благодарны по самую ауру?

Калинка жалобно мотнула головой. Откроешь рот – медуза выскочит. И всё пропало.

Аура Мышеглотца потемнела. Он никогда не спускал обид, и злопамятность была залогом его популярности. Лучше успеть лайкнуть раньше, чем Мышеглотец заподозрит неблагодарность. Ох, пусть наговорит ей что угодно, пусть напишет про неё желчный пост или даже сделает героиней своего нового мувика – безобразной безрумной особью, вяло падающей в номера, только не…

Минус Мышеглотца весил очень много и, как всякий минус, засчитался бы мгновенно. Калинка покосилась на его огромную карму. Десятка анлайков, не меньше. Её собственная карма после покупки файрвола стала нулевой. И это означало что в оплату минуса пойдёт всё её видимое имущество. А именно – файрвол.

А наверху её ждали самые опасные, ловкие и жестокие новостные строки, заточенные под крепких акти. Они даже у таких, как Мышеглотец, иной раз отъедали порядочные запасы лайков. А уж её, скромную индюшку, мигом оставят без медузы, если файрвол исчезнет.

Нет, Мышеглотец, пожалуйста, только не минус!

– Такая неблагодарность заслуживает минуса в карму. – Мышеглотец не спешил, как будто ещё сомневался в решении. На самом деле, просто растягивал удовольствие.

Калинка отчаянно замотала головой. Медуза тем временем брыкалась всё сильнее, и, чтобы её не выплюнуть случайно, Калинка прижала руку ко рту.

Мышеглотец понял этот жест по-своему.

– Постой… Ты что – лексику за файрвол отдала? Вот дурёха, как же ты будешь репостить с такой конфигурацией?

Калинка с облегчением закивала. Лучше прослыть слабоумной, чем получить минус в карму.

– Что же ты сразу не сказала? – Мышеглотец препротивно рассмеялся своей шутке и, не попрощавшись, соскочил с потока. Понятное дело, как теперь не расшарить смехоту? Огребёт двести лайков минимум, в канцелярию не ходи.

Впрочем, теперь это было не важно. Поток донёс её практически до крыши мира и вытолкнул на последний уровень.

Перед входом в канцелярию крутилось не меньше десятка длинных новостных строк, которые с упоением набрасывались на всякого незащищённого беднягу. Что ж, от меня им не обломится, подумала Калинка, глядя, как строчки разбегаются, обжигаясь об огонь её файрвола.

Медуза во рту обезумела и жалила, жалила, жалила. Кажется, только теперь Калинка узнала, что такое настоящая боль.

– Юленька Калинская, лучшая выпускница нашей школы едва ли не за десять лет! – Директриса поправляет треугольные очки.

Собака Бом умирает – тяжело, страшно. Скулит и дёргает лапой. Зачем он, зачем?

– Знаете ли вы, девушка, что имя Казимир переводится с тюркского как «упрямый»? – У него рыжие волосы и смешные веснушки по всему лицу. Он улыбается, как солнце. Смеётся, как ветер.