Фарфор

Тётя Лара экскурсионно радуется погоде. «Жарко, конечно, но хороший ветерок», – одобряет она. «Лара, ты вот посиди тут на травке. – И бабушка сажает её в травку – на хозяйственную сумку, чтобы не испачкать брюк. – А то споткнёшься не дай бог о землю и упадёшь». Тётя Лара остаётся в обрамлении цветов цикория, а мы крупными шагами идём по меже, с завистью рассматриваем крепкие чистые кусты, с чувством собственного превосходства осуждаем участок Славки Латышева, у которого жуки уже всё доедают. Около 35 Курушина я спрашиваю:

– Бабушка, а что это такое пери что-то? Тётя Лара говорила, когда вышла из туалета.

– Перистальтика, – недовольно отвечает бабушка и переводит: – Да просраться просто не может.

Тётя Лара не различала формы облаков, на горизонте для неё не проступали контуры недавно выстроенных коттеджей – только направление солнечного прожектора угадывала тётя Лара и подставляла ему левую щёку. Вокруг пахло травой, она нащупывала стебли, притягивала их к глазам и, ничего не поняв, тёрла, нюхала, что это? пижма? полынь? просто осока? Только свой орнамент из цикория она узнавала рукой.

На участке были прикопаны пустые банки из-под кофе, в которые мы с бабушкой собирали колорадских жуков и толстых красных личинок. Отложенные колорадские яйца мы размазывали прямо на листьях, поэтому наши пальцы становились коричневыми и липкими. Собранных жуков я в самом конце давил ногами на белом кирпиче. Это было кровавое месиво, но на следующий день высыхало и казалось хрупкой мозаикой из полосатых чешуек. Тётя Лара, перенюхав всю траву, начинает томиться и кричит нам: «Ну как, много их там?» «До чёрта!» – кричит бабушка в ответ, а мне говорит: «Давай ещё раз пройдёмся, а то дома снова начнёт вещать как радио, уж лучше на свежем воздухе…» И когда мы просматриваем кусты второй раз, бабушка говорит: «Мы с Мусей уходили на весь день в огород, чтобы спрятаться от неё. Садились там в абрикосах на вёдра, семечки щёлкали. Муся потом лицо намочит и скажет: ой, Лара, в теплице упарилась. Хоть отдыхали от неё немного, а то она всё ду-ду-ду».

И на обратном пути тётя Лара – ду-ду-ду. Мы поднимаемся с поля и сразу встречаем Лену, у которой ещё неделя отпуска, она идёт мягкая, выспавшаяся, ездила на рынок купить абрикосы на варенье и не удержалась, рассказывает Лена как шутку, взяла ещё краковской колбасы. «Я люблю», – смеётся Лена. «А если пожарить», – завидует бабушка. А тётя Лара, высидевшаяся в траве, начинает: «Ну что вы, колбаса – это враг здоровья». Бабушка грустно смотрит за дорогу. «Да я иногда только, не каждый же день», – улыбается Лена. «Холестерин, – упрашивает тётя Лара, – это очень серьёзно. Образуются бляшки, сосуды делаются узкими и не пропускают кровь. С этим не шутят». Лена уже не рада и идёт молчаливо, новые босоножки. «Лучше уж, – пытается разобраться в Лениной ситуации тётя Лара, – запечь куриную грудку с травами и потом холодную есть. Это намного полезней… А ещё лучше, – воодушевляется тётя Лара, – рыбку с овощами!» Лена вчера купила скумбрию горячего копчения, но это уж она промолчит. Шли и смотрели по сторонам, а тётя Лара с настойчивостью слепнущего человека, который не может видеть выражения лиц, рассказывала про фосфор, кальций, клетчатку, не верилось, что это только третий день, а она ведь на две недели. «Ешь что хочешь, – тихонько сказала бабушка Лене, когда тётя Лара стала подниматься по ступенькам, – и не слушай никого». Дома пообедали, тётя Лара, подавив точки, пошла передохнуть, и уже через десять минут за стеной послышался её храпкий сон.

В конце первой недели под прикрытием тётилариной катаракты прорастала бабушкина уставшая злость.

– Я яблочко порезала, Галочка, можно делать салатик!

Бабушка закатывала глаза.

– Ну что же, Галочка, время зарядки!

Бабушка за спиной у тёти Лары махала рукой, вроде как отгоняла муху.

– Галочка, последние известия! – звала тётя Лара к телевизору.

– У меня ещё предпоследние не кончились! – отвечала бабушка из кухни.

– Галочка, не слышу! Что?

– Галочка, задёрни шторы, яркое солнце вредно глазам!

– Галочка, время ужинать!

– Галочка!

– Овсянку лучше на воде!

– Галочка!

Наконец – взрыв. Требовательное, оздоровлённое чудовище тётя Лара после завтрака (бабушка встала мыть посуду) слушала радио и в охотку комментировала: «Коммунистам нечего предложить этой стране!» Когда она не могла расслышать, она делала недовольное лицо и просила: «Галя, выключи воду, ничего не слышу!» Бабушка выключала и кровавым взглядом смотрела в стену, вела глазами по кафельным швам. Взять бы ковшик, думала бабушка, да и ёбнуть. «Галя, что ты там всё моешь, выключи воду, я не расслышала атмосферное давление», – раскапризничалась тётя Лара. И бабушка столовые приборы горстью кинула в кастрюлю, расплескав воду, решительно, почти не хромая вышла с кухни, накинула плащ и сказала: «Я за хлебом». И когда тётя Лара начала только «А что, у нас…», бабушка заткнула её хлопком входной двери, а в подъезде ответила на незаданный вопрос: «Не твоё собачье дело!»