Фарфоровое лето

— Пропадать, так с музыкой, — сказал он и начал распаковывать мешок. — Я взял еще и приставку. Видеоигра с кассетами. Чтобы в этой хибаре повеяло духом перемен.

Теперь и Бенедикт уселся рядом с Руди на пол.

Они быстро освоили правила игры. Расстреливали крылатые ракеты и топили атомные подводные лодки, подбивали танки и посылали космические корабли против астероидов, взрывали НЛО и спутники. Маленькое помещение наполнилось их смехом, вскриками, их возбужденными голосами, непривычным гулом и пощелкиванием джойстика.

Они не заметили, как вошел Венцель Чапек. Лишь включенный верхний свет вернул их к действительности. Венцель застыл, как изваяние. Не произнося ни слова, он уставился на экран, где как раз в это время мерцали в невольном бездействии две сигнальные ракеты. Его сын Руди ринулся в бой, как бросаются в ледяную воду. Он повернулся к отцу.

— Так я и думал, — сказал он тоном, в котором смешивались триумф и неуверенность. — Теперь тебе нечего сказать.

Однако Венцель быстро обрел дар речи.

— Где швейная машина? — спросил он.

— В сарае, — пролепетал Руди.

— Сию же минуту принеси ее назад.

— Но это невозможно, — продолжал лепетать Руди, — тогда не будет места для телевизора.

— Для старого телевизора место найдется. Принеси швейную машину.

— Что за чушь, — сорвался на крик Руди, — у нас же теперь есть новый.

— У меня нет нового, — ответил Венцель со зловещим спокойствием. — У меня есть только старый и рядом с ним швейная машина. Ты сейчас же поставишь ее туда, где она стояла.

В бессильной ярости Руди попытался снова громко возразить отцу. Бенедикт, хорошо знавший, как отреагирует на это Венцель, быстро сказал:

— Пошли, я помогу тебе, через минуту все будет в порядке.

Он вытолкал упиравшегося Руди за дверь.

— Старый идиот, — ругался Руди, очутившись на улице, — это же слабоумие, какому дураку нужна эта швейная машина?

— Куда ты дел телевизор?

— Я его унес, — сказал Руди осипшим голосом, — и поменял.

— Дружище, — воскликнул Бенедикт испуганно, — как ты втолкуешь ему это?

— Не знаю, — ответил Руди. — Не имею ни малейшего понятия.

Он побледнел. По мере приближения к сараю он шел все медленнее. Бенедикт лихорадочно раздумывал, как помочь другу. Он видел только один выход.

— Послушай. Сначала мы перетащим машину на веранду. Потом ты улизнешь. А я сообщу ему, что телевизора нет.

Руди согласился.

— Вот только куда я пойду? — спросил он. — Я же не могу ночевать в парке.

— Я тоже не знаю куда, — ответил Бенедикт. — Впрочем, нет, знаю. Ты мог бы пойти к Агнес.

— Нет уж, спасибо, одного свидания с ней мне было достаточно. Лучше я проведу ночь на свежем воздухе.

— Не глупи. До сих пор Агнес приходила на помощь всегда, когда это было нужно. До завтра твой отец успокоится. А ты завтра снова появишься здесь после работы. Тише воды, ниже травы.

— Я этого больше не вынесу, — пробормотал Руди, — я вообще перееду куда-нибудь.

— Не делай этого, — возразил Бенедикт. — Это же твой дом. Поверь мне, этого не нужно делать.

Они потащили швейную машину на веранду. Венцель сидел за столом и читал газету. Новый телевизор стоял теперь посредине комнаты. Они поняли, что его следует убрать.

— Куда? — спросил Бенедикт.

В мансарду, другого выхода не было. Теперь телевизор стоял там и тоже посредине. Постепенно Бенедикт начинал испытывать по отношению к Руди те же чувства, что и его отец. Прихватив пару бутербродов и деньги, Руди исчез через кухонную дверь.

Бенедикт устроился на веранде напротив Венцеля. Он ждал. Ему всегда нравилось находиться с Венцелем наедине, молча сидеть рядом с ним. Но в этот раз чувство неловкости между ними не проходило.

— Старого телевизора уже нет, не так ли? — сказал наконец Венцель из-за своей газеты.

— Да, — ответил Бенедикт, — просто подвернулся случай сделать удачную покупку. Новый телевизор стоил из-за этого дешевле. Руди хотел сделать вам сюрприз. Он действительно хотел доставить вам радость.

— Ты знал обо всем этом? — спросил Венцель. — Я имею в виду историю со старым телевизором?

— Да, — ответил Бенедикт, и к горлу у него подступил комок.

«Теперь должна наступить разрядка, — подумал он, — сейчас старик завопит, как всегда, когда ему что-то не по нутру, а сегодняшняя история ему сильно не по нутру. Пусть разряжается, это же не мой отец, меня это не очень трогает».

Бенедикт ошибался. Венцель Чапек спокойно отложил газету и посмотрел на Бенедикта.

— Живем вот так вместе день за днем и не знаем друг друга.

Он встал и вышел. Немного погодя он вернулся со старой скатертью, которая лежала обычно на черно-белом телевизоре, и накинул ее на швейную машину.