Фарфоровые куколки

— Нет, вам, должно быть, что-то не то сказали, — улыбнулась я. — Они приносят ей цветы и шоколад. Пишут восторженные письма…

— А я обожаю письма, — добавила Руби. — Они такие милые! И я всех ценю.

Да, у Принцессы Тай было много поклонников, ей нравилось быть в их компании. Это касалось всех, за исключением некоего Рэя Бойлера, белого повара, который был вдвое старше ее. Он был из Висейлии[20]и приезжал в клуб только раз в месяц, когда получал зарплату.

— Что-то в нем не так, — сказала мне Руби, после того как он проследил за нами до дома. — Когда он мне улыбается, мне становится противно. Особенно когда он улыбается конкретно мне!

Но, как она сама говорила, нельзя было забывать о том, что мы работаем в ночном клубе. Для таких людей, как Рэй Бойлер, алкоголь и едва одетые женщины были весьма опасны.

Правда, она не стала упоминать об этом ребятам из прессы. Она просто улыбалась, смеялась и флиртовала. Именно это и делало ее Принцессой Тай.

У нас ничего не вышло бы с Руби, если бы мы не помирились с Джо.

Он не показывался в клубе в течение целого месяца после моего возвращения. К тому времени я уже перестала искать его в толпе. Я с ним буквально столкнулась однажды между выступлениями, направляясь в бар, куда меня пригласили торговцы крупным рогатым скотом из Омахи. Он сконфузился и покраснел. Неудивительно — ведь в нашу предыдущую встречу он был совсем голый. Но я уже сумела оставить эти переживания в прошлом.

Я по-дружески обняла его, и он понемногу успокоился. Придвинул для меня стул, и я села. Какие уж тут торговцы скотом! И он стал говорить. Быстро, сбивчиво, нервно. Я роскошно выгляжу. Я по-прежнему лучше всех танцую. Он скучал по мне. Ему так много нужно мне сказать.

Когда он наконец замолчал и улыбнулся мне такой знакомой, такой родной улыбкой, я почувствовала облегчение. Кажется, он все же сможет оставить события той ужасной ночи позади и снова стать самим собой. Когда он пригласил меня на обед, я с радостью согласилась.

В следующее воскресенье он отвел меня в маленькое итальянское заведение на Норт-Бич.

— Может быть, мы снова сможем гулять, как раньше, — сказал он. — Мне бы очень этого хотелось.

И мы смогли.

— Будем болтать обо всем, как раньше.

И мы болтали.

Он сказал, что очень сожалеет о том, что я увидела, как он занимается любовью с Руби, потому что я была «совсем девчонкой» и не должна была видеть ничего подобного. Я напомнила, что на острове Сокровищ он сам сказал мне, что я слишком молода для него, вот только теперь я увидела, что он сам слишком юн для меня. В ответ он очень долго смеялся.

Он попросил прощения за то, что сбежал тогда, а не остался и не объяснился со мной.

— Оставим все это в прошлом, — предложила я, и мы так и сделали.

Он снова стал приходить в клуб каждые выходные, и наша жизнь потекла привычно и размеренно, почти также, как было во времена острова Сокровищ: я развлекала Джо, пока обнаженная Руби очаровывала остальных мужчин.

Он по-прежнему был к ней неравнодушен, и она по-прежнему держала его на коротком поводке, иногда встречаясь с ним перед открытием клуба, иногда танцуя прямо перед его столом, иногда ужиная с ним после представления. Между ними существовала какая-то непонятная связь, и с самого первого дня нашего знакомства я была третьим лишним.

Частенько, переодевшись и напудрив Руби, я выходила в зал и беседовала с ним или после шоу подсаживалась к нему за столик. Но я больше не искала его внимания, как бездомный щенок. Сейчас мы проводили вместе время потому, что нам была приятна компания друг друга. Я рассказывала ему то, чего никогда не говорила девочкам, а он доверял мне свои тайны.

В прошлом году Джо закончил обучение и теперь изучает юриспруденцию в том же Калифорнийском университете. Теперь, когда он был допущен к юридической деятельности, его отец предложил ему работу, но Джо не был уверен в том, что ему хочется возвращаться в Иллинойс и работать юристом. Он рассказывал, что по-прежнему бредит небом и полетами и что даже разговаривал с ребятами из «Пан-Американ» — хотел узнать, каково это — управлять самолетом.

Но чаще всего мне приходилось слушать о его тоске по Руби.

— Она была моей первой любовью, — сказал он.

Я нашла в себе силы на сочувствие.

— Любила ли она меня так, как я любил ее?

— Конечно любила, — уверенно отвечала я.

— Наши отношения и не могли продержаться долго, — признался он как-то раз. — В Иллинойсе закон не запрещает заключать смешанные браки, но мне все равно не удалось бы жениться на Руби. От предрассудков никуда не деться, и если с некоторыми из них еще можно бороться, то с другими… Танцовщица с шаром, — он замолчал, пытаясь подобрать слова, — это вообще отдельная история.

— Но ты же всегда знал, что она выступает обнаженной, — напомнила я.

— Но в Уиннетке об этом бы никто не узнал, — ответил он. — Вот только эта статья в «Лайф» все перевернула с ног на голову. То есть ты только посмотри на нее! Если бы твой брат привел домой такую девушку, что бы сказали твои родители?