Фарфоровые куколки

К концу съемок всем стало ясно, что я всерьез пострадала от удара Джо. Студия предложила отвезти меня в больницу, но я хотела домой. Возвращаться в Сан-Франциско в одиночестве было грустно, но, войдя в квартиру, я почувствовала себя еще хуже.

Этот дом был пронзительно пуст без Руби. Все напоминало о ней: пара туфель, брошенных возле ванной, флаконы ее духов на туалетном столике, халат, наброшенный на спинку стула. Я долго на это смотрела, затем приняла аспирин и выпила виски.

Уснуть мне так и не удалось — было слишком больно. На следующий день я пошла к врачу.

— Обычно сам удар редко приносит увечья, — сказал он. — Калечит то, на что жертва натыкается, падая. — Он не знал, что я усвоила это в самом начале своей жизни.

Доктор осторожно ощупал вздувшиеся сине-зеленые, местами переходящие в фиолетовые шишки, образовавшиеся на моем левом боку от подмышек до бедра. Подтвердил перелом ребра от удара о край стола и ушиб бедра, а также легкое сотрясение мозга, от которого у меня кружилась голова.

— Кажется, это у вас не впервые, дорогуша. Вы ничего не желаете мне сказать? Я бы хотел вам помочь.

Когда я с благодарностью отказалась от дальнейшей помощи, он вздохнул и посоветовал мне отдохнуть в течение месяца, велев пить побольше молока, чтобы быстрее восстановиться и ускорить заживление костей.

На третий день после возвращения я получила букет роз и коробку конфет. К ним была приложена записка: «Мне так жаль. Пожалуйста, прости меня. Джо».

Подумав о Джо и о том, что он должен был испытывать, я зарыдала. Он, наверное, сгорал от вины за нанесенный мне удар и мучился из-за обмана Руби. Но ей я сочувствовала гораздо больше.

Если по радио начинали передавать песни вроде «Погоди немножко, мистер япошка» или «Найдем желтого парнишку и будем его бить, пока не станет красным, белым и синим», я выключала радио и сидела в полной тишине. Моей лучшей подруги больше не было рядом, и я ничего не могла с этим поделать.

Я собрала все ее вещи и упаковала в чемодан. Вытащила из-под кровати коробку, в которой она хранила деньги, и спрятала вместе с моими. Мне одной такая квартира была не по карману, и спустя пять дней после возвращения я предложила Иде переехать ко мне. Не могу сказать, что мы с ней были подругами, но она приняла мое предложение с той же готовностью, с которой я в свое время согласилась на предложение Руби.

Всего через несколько часов после нашего разговора она уже ввалилась в комнату Руби с двумя чемоданами и несколькими безделушками.

Ида оказалась не худшей соседкой, маленькой и милой, и нравилась всем молодым людям. Вот только она продолжала встречаться с Рэем Бойлером, несмотря на все предостережения, и по выходным они устраивали в ее комнате настоящие дебоши. Этот человек пугал меня, но Ида каждый раз говорила, что он приезжает только раз в четыре недели. Его визиты радовали меня не больше ежемесячных приездов тетушки Фло, но приходилось с ними мириться, потому что я тогда не выносила одиночества.

На восьмой день пришла Элен с Томми. Наш разговор ходил кругами.

— Кто мог так поступить с Руби? — спрашивала Элен.

— Ума не приложу. Кому это могло понадобиться? — отвечала я.

— Люди бывают такими жестокими…

И мы снова возвращались к тому, с чего начали, не приближаясь к ответам на эти вопросы.

Утром десятого дня Чарли принес домашнего супа, который приготовила его мать, и напомнил, что обещал прибавку к жалованью тому, кто получит роль в фильме. А в полдень я получила короткую записку от Джо:

«Дорогая Грейс,

У меня нет слов, чтобы описать, как я корю себя за то, что сделал с тобой, но я надеюсь, что ты согласишься встретиться со мной. То, что я хочу сказать, я должен сказать лично. Давай встретимся 12-го в полдень в „Фостере“.

Прошу тебя, не отказывай, хотя я пойму, если ты решишь именно так и сделать.

Джо».

За эти полторы недели он мог бы позвонить или зайти в любой день. То, что этого не произошло, свидетельствовало о силе его переживаний.

В назначенный день я оделась, причесалась, слегка накрасилась, чтобы скрыть следы синяков на лице. В «Фостер», то же самое заведение, куда Джо пригласил меня после инцидента на острове Сокровищ, я приехала на такси. Я не знала, как отнестись к его выбору места встречи. Неужели это у нас вошло в традицию? Или он просто хотел признать свои ошибки в месте, которое уже считал собственной исповедальней?

Официант проводил меня за столик. Когда я подошла, Джо встал мне навстречу. Он выглядел таким пристыженным и жалким, как только может выглядеть человек. Он не обнял меня и не поцеловал в щеку, как делал обычно. Возможно, он не знал, как я на это отреагирую. И, даже не дав мне шанса поприветствовать его, начал извиняться.

— Мы можем сесть? — перебила я его.