Фарфоровые куколки

И Макс договорился о моих выступлениях на две недели в одном месте, на четыре — в другом. Может быть, я и была неунывающей, как сказал Джо, потому что я заканчивала сезон в «Скай Рум» у Рэнди Вонга, а на следующий вечер уже открывала новый, у Эдди Понга в «Кабла Хане». В течение шести недель я выступала с сестрами Лим, присоединившимися ко мне в «Львиной берлоге». Они снова сменили образ, отказавшись от шляп с бокалами мартини в пользу стилизованной военной формы, и стали петь репертуар сестер Энди: «Стрип-полька», «Не сиди под яблоней» и «Вот он, наш флот». Я выступала с «Веселым Маджонгом» в клубе «Шанхай» и даже однажды столкнулась с Ли Тай Минг на выступлении в клубе «Мандалэй». Я танцевала свои азиатские танцы, и моя слава продолжала расти. Теперь я могла войти в магазин одежды без Руби, и меня сразу узнавали.

Все лето Джо писал мне, иногда раз в неделю, иногда чаще. В его пространных посланиях все еще было много технической информации. Он только что прошел расширенный курс обучения пилотов на 650-сильном АТ-6, у которого были втягивающиеся шасси.

«Я не знаю, какие именно рейсы я буду выполнять — транспортные, перевозку бомб или грузов, — но я все же надеюсь стать летчиком-истребителем, — писал он. — Это самая опасная специальность, и она подходит мне больше всего».

Шли недели, и он все реже вспоминал о Руби. Тон его писем тоже изменился, и он стал засыпать меня вопросами: строю ли я планы на жизнь на пять лет вперед? Что я хочу делать после войны? Стоит ли ему становиться юристом или же лучше последовать зову сердца и стать летчиком коммерческих авиалиний, как он всегда мечтал?

Мне было сложно представить, что он хотя бы иногда вел с Руби такие разговоры. После того телефонного звонка он завел привычку звонить мне каждое воскресное утро. Я была все еще сонной, потому что возвращалась домой под утро, а он — бодрым и разговорчивым, только что вернувшимся из столовой, часовни или утреннего тренировочного полета. Мы говорили обо всем и ни о чем.

Не думала ли я о том, чтобы поучиться в колледже? Ему казалось, что меня может заинтересовать американская история или рисование.

— Или можешь изучать кинезиологию, — предположил он. — Это может оказаться полезным, если ты решишь заняться преподаванием танцев.

Вскоре мы уже смогли говорить об острове Сокровищ, и нам стало казаться, будто бы Руби никогда и не существовало. Мы искали и находили только хорошие воспоминания, потому что в конечном счете только они и имели значение.

— Я никогда не забуду нейлоновые чулки, которые ты мне подарил, — сказала я. — Сейчас я что угодно готова отдать за новую пару.

Ему нравилось вспоминать, как мы с ним танцевали.

— Я всегда любил с тобой танцевать, — говорил он. — Мы умели порвать танцпол.

И это было чистой правдой.

Перед Днем благодарения пришел конверт с незнакомым обратным адресом. Открыв его, я обнаружила письмо от Руби.

«Грейс!

Прости, что так долго не писала. Я хотела забыть себя, забыть все, что у меня было. Я была не очень хорошей подругой, но надеюсь, что ты меня за это простишь. Я сейчас нахожусь в лагере для интернированных в Юте.

Вчера вечером после ужина показывали „Алоха, мальчики!“. Какой сюрприз! Но я очень счастлива за тебя, Грейс! Ты великолепно выглядела. Мне так много хочется сказать, но я постараюсь сократить это до самого важного. Я застряла в этой дыре. Никто нам не помогает, ни Красный Крест, ни Армия спасения, ни Американский союз защиты гражданских свобод. Может, тебе удастся добиться чего-то теперь, когда ты стала настоящей звездой? Помоги!»

Когда я показала письмо Элен, она сказала, что тоже получила что-то похожее.

— Все в клубе получили письма от Руби, даже некоторые зрители.

— Мне надо ей ответить…

— Зачем? Что можешь ты или кто-нибудь из нас сделать для нее? — спросила Элен. — Никто не хочет наживать неприятностей, а тебе стоит быть особенно осторожной. Ты либо скрывала япошку под своей крышей, либо сдала ее. Так что лучше выбрось это письмо и держись от всего этого подальше.

Я согласилась, даже быстрее, чем следовало. Как я могла стать такой трусливой? И чего именно я боялась? То есть да, я жила в одной квартире с Руби после нападения на Перл-Харбор и хранила ее секрет, и если бы не она, то у меня могли быть из-за этого серьезные неприятности. Я любила ее, ей нужна была помощь, и я очень хотела помочь, но меня парализовал страх.