Фарфоровый бес

Зато усилился страх. Теперь уже не Като и князь Потемкин, гвардиолусы в мундирах времен Екатерины являлись несчастному Платоше и забрасывали над его головой веревку. Он просыпался с криком, в ужасе и дрожи. Безотчетный, панический страх захватил все существо Зубова и в конце концов согнал его с насиженного места. Покинув хозяйство и экономку заодно, бывший всесильный любимчик бросился в бега, меняя одну усадьбу на другую, пока не очутился на пустынном берегу моря, в давно заброшенном доме, хозяева которого умерли.

Этот дом приглянулся Платоше тем, что вокруг него не было никакой растительности – только море с одной стороны и песчаные дюны с другой. Даже редкие деревца он приказал срубить, чтобы за ними не спрятались гвардиолусы, которые приедут его вешать или душить. Только здесь, укрывшись в полуразрушенном доме, как в норе, Платоша немного успокоился. Он был уверен, что в этом заброшенном месте княгиня Потемкина еще не скоро найдет его. По крайней мере он принял все меры предосторожности.

Он снял усадьбу под вымышленным именем графа Ланскаронского, и дочери светлейшего еще придется потрудиться, прежде чем рассекретить его место пребывания. Вспомнив о прежнем гвардейском быте, когда изнеженному фавориту многое приходилось делать самому, Платоша не брезговал обслуживать себя и даже готовил еду из продуктов, которые ему привозили из соседней деревни.

Нанять прислугу Зубов боялся. Он хорошо помнил, как сам нередко пользовался услугами горничных или лакеев, чтобы собрать необходимые сведения об их хозяевах.

Целые дни, в любое время года, проводил Платоша на ногах. Он смотрел в окна. То с одной стороны, то с другой поглядит – не едут ли за ним экзекуторы. Но вокруг царили пустота и тишина. Тогда, накинув крытую зеленым бархатом соболью шубу, подарок императрицы, бывший фаворит пускался в путь по открытой круглой галерее, венчавшей центральную башенку дома.

Галерея была коротка, шагов с пятнадцать, не больше, но Платоша так долго ходил по ней туда и обратно, что набирал расстояние верст в пять, пока уж не падал от усталости. Когда темнело, он наглухо запирал все окна и двери дома и направлялся в небольшую келью, которую устроил для себя под крышей. В квадратной комнатке было одно маленькое оконце, закрывавшееся ставнями, и только одна дверь, к которой снизу поднималась крутая винтовая лестница.

На первом этаже располагались просторные залы, украшенные янтарными и сердоликовыми панно, но Платоша редко заглядывал в них. Большие помещения, соединяющиеся между собой множеством дверей, пугали его. Он не замечал ни искусной выдумки художников в инкрустациях, ни оригинальной выделки паркета, ни полукруглых венецианских окон с изящной золотой вязью по цветным стеклам. Старинная мебель, выполненная из черного мореного дуба, и вовсе приводила его в ярость. Бывший фаворит думал лишь о том, что появись, не приведи Господь, в его убежище гвардиолусы, посланные за ним княгиней Потемкиной, им будет очень удобно спрятаться в нишах этих больших окон и за массивной обстановкой. Они устроят ему засаду, подкараулят и… все. Схватят, задушат платком, как несчастного императора Павла Петровича и его папеньку Петра Федоровича, кто-кто, а гвардейцы умеют это! Нет, в больших, просторных комнатах Платоша не чувствовал себя в безопасности. Он даже подумывал, не сжечь ли всю эту мебель вовсе, чтобы залы остались пустыми. По крайней мере, так ему будет спокойнее. Во всяком случае, занавеси с окон он сдернул и не жалел об этом.