Фарьябский дневник

Вот что писал молодой британский офицер из Кандагара в августе 1840 г.: «Скоро будет три года, как индийская армия отправилась из Фироспура для завоевания этой несчастной страны. Шах Шуржа [ставленник англичан вместо сбежавшего Дост-Мухаммеда] должен был вступить на престол отцов своих, и войско должно было возвратиться потом в Индию. Дело кончено вот уже два года, а мы все еще здесь, правительство не может не нести огромных издержек, с которыми сопряжено занятие Афганистана. Но можем ли мы возвратиться? Кругом во всей стране с каждым днем увеличивается беспокойство. Хайберы, гильджи и дурани взялись за оружие, на посты наши делают нападения, солдат наших убивают перед нашими глазами. Можем ли мы оставить Афганистан в таком положении и, с другой стороны, переменится ли оно и успокоится ли страна? Никогда, по крайней мере мы до этого не доживем. Не могу сказать вам, как ненавидит нас народ, всякий, кто убьет европейца, считается святым. Еще недавно было несколько таких убийств. Мы не можем, не должны здесь оставаться. Мы должны возвратиться, хотя бы с уроном нашей чести…

[Предчувствия автора сбылись меньше чем через полгода: ] Только один знатный британец, тяжело раненный, достиг крепости, на стенах которой трубачи играли беспрестанно мелодии шотландских национальных песен – сигнала для блуждающих по снегам соотечественников. Но тщетны были эти мелодии, на зов их не шли британцы…».

Так бесславно погибло на чужбине 17-тысячное английское войско.

Бесславно закончилась жизнь и первого официального посланника России в Афганистане – Виткевича. «Как известно, Виткевич покончил с собою, прибыв в Петроград и найдя в нем холодный прием, – писал известный русский востоковед А. Е. Снесарев. – Англичане злорадно передают, что граф Нессельроде будто бы не принял представившегося Виткевича и приказал ему передать, что „поручика Виткевича не знает, слышал лишь о каком-то авантюристе Виткевиче, который в последнее время был занят разными интригами в Кабуле и Кандагаре, не имея на них никаких полномочий“».

Следующая русская миссия посетила Кабул лишь через 41 год. Этому предшествовал целый ряд важных политических событий – в связи с Севастопольской кампанией, в которой Англия принимала участие на стороне Турции. Тогда среди господствующего класса России вновь оживилась агитация в пользу индийского похода. Ряд русских генералов представили государю на утверждение несколько проектов похода, наиболее перспективным из которых был план генерала М. Д. Скобелева. По повелению Александра II он разработал основные концепции кампании, которые в дальнейшем стали краеугольным камнем планирования боевых действий на восточном театре военных действий.

В 1878 г. по разработкам и рекомендациям генерала Скобелева была предпринята действительная попытка, которая должна была служить подготовительной операцией для военных действий против Афганистана и Индии. «Но именно тогда уже обнаружились трудности, которые предстояло преодолеть при этом предприятии, не исключая и того, что собранных тогда двадцати тысяч человек было недостаточно для осуществления этого похода», – говорится в «Сведениях, касающихся стран, сопредельных с Туркестанским военным округом», подготовленных Генерального штаба полковником Грулевым в 1900 г.