Фармацевт

Кстати, пока разглядывал исходный материал — мебельные щиты, сосновые, буковые и дубовые доски аккуратно сложенные на прокладках, в голову мне пришла неплохая идея.

— Григорий Иванович, судя по этим закромам, знакомые на мебельном комбинате у тебя имеются.

— Есть такое дело, — скромно ответил тот.

— Понимаешь, у меня в сарае несколько лет лежат два ствола карельской березы. По два метра длиной и диаметром сантиметров тридцать. Как думаешь, на комбинате смогут их на шпон распустить.

— Откуда дровишки? — поинтересовался Светлов.

— Из лесу вестимо, — в тон ему ответил я. — Это еще брат притащил года три назад.

— А брат у тебя кто? — тут же спросил собеседник.

— Брат погиб в позапрошлом году в армии, — хмуро сообщил я.

— Понятно, извини, — произнес Светлов и замолчал, что-то обдумывая.

— Виктор, я человек, чтобы ты знал, не местный, детство, юность на Южном Урале провел. В лесах ваших не бывал, и уж точно карельскую березу от обычной не отличу. Зато ты, похоже, в этом деле разбираешься? — спросил он через пару минут.

— Возможно, — сухо сообщил я.

Собеседник оживился.

— Витёк, послушай, я думаю, что распустить на шпон твою березу можно будет без проблем. Хотя придется просить еще наклеить этот шпон на мебельные щиты, пресса ведь у меня для этого дела не имеется. Думаю, что с наклейкой проблем тоже не будет, особенно, если ты сможешь найти еще несколько таких стволов, как твои.

— Несколько — это сколько? — тут же попытался я уточнить.

— Ну, хотя бы два-три чурака метра по полтора длиной.

— Договорились, — согласился я. В прошлой жизни я во время охоты и рыбалки не раз встречал в лесу карельскую березу. Чисто внешне она ничем не отличалась от обычной березы, разве, что по настоящему больших деревьев я никогда не находил. Но когда дотрагиваешься до ствола такой березы, то под корой пальцами сразу чувствуются небольшие бугорки.

Я об этих деревьях никому не рассказывал, думал, пусть себе растут деревья. Однако в девяностых годах, проходя знакомыми местами, все чаще замечал, то одна, то другая березка уже срублена и вывезена.

Так, что, сейчас, нисколько не комплексуя, согласился добыть для Светлова так нужный ему материал. Все равно кто-нибудь срубит. Так лучше пусть это буду я.

Единственно, сомневался, что березы, о которых я помню, достигли в это время нужных размеров.

Воодушевленный возникающими перспективами Григорий Иванович, начал рассказывать, как будет выглядеть мебель у меня в квартире. Но мне это было уже неинтересно. Что мне рассказывать? Я же сам все рисовал. От застекленных стеллажей, до и шифоньера до стульев и табуреток. Только о карельской березе тогда мыслей у меня не было. Наверно пошлая роскошь директорского стола и заставила вспомнить карельскую березу.

Особо не вслушиваясь в слова собеседника, я начал продумывать поход в лес через неделю, пытаясь вспомнить, где поближе к дому натыкался на карельскую березу. Двухметровый сырой чурак березы на загривке далеко не унесешь. Надо делать волокушу, хотя и ту придется оставить в лесу, не доходя до дома. Мало ли, на следы волокуши наткнется лесничий и захочет выяснить, что за груз транспортировали на этом аппарате, а главное, куда.

Обговорив еще кое-какие мелочи, мы попрощались со Светловым, и я направился в сторону дома.

Отстояв небольшую очередь в гастрономе, купил себе на ужин пельменей. Увы, самостоятельная жизнь такова, обо всем надо думать самому. За прошедший год я, надо сказать, привык к тому, что не надо заботиться о хлебе насущном. Дома всегда было, что поесть. Хотя разносолами мама меня не баловала.

Квартира встретила меня привычным запахом трав, несмотря на то, что большую их часть я сложил в бумажные пакеты и убрал на антресоли. Диван в комнате манил к себе, намекая, что неплохо бы полежать минут двадцать.

Но отдыхать времени не было, если хочу поужинать пельменями, а не слипшейся бесформенной массой теста и фарша. Поэтому пришлось срочно высыпать содержимое пачки на тарелку и осторожно разделяя, кидать размякший пельмень за пельменем в кипяток.

— Надеюсь, сегодня мне никто не помешает, — подумал я, вылавливая сварившиеся пельмени из бульона. После добавки в воду горошка черного перца и лаврового листа он пах достаточно соблазнительно, особенно для моего голодного желудка.

— Накаркал! — обреченно подумал я, когда в дверь уверенно постучали.

Выругавшись, я прикрыл тарелку с дымящимися пельменями крышкой и направился к двери.

— Кто там, — спросил на всякий случай, уже открывая дверь.

— Милиция, — послышалось в ответ.

Распахнув дверь, я увидел представительного мужчину в милицейской форме с майорскими звездочками, лет сорока, возможно чуть старше.

На мой вопросительный взгляд тот продолжил говорить:

— Я местный участковый Иванов Трифон Сергеевич, мне бы хотелось поговорить с Гребневым Виктором Николаевичем.

— Это я, проходите, пожалуйста.

Милиционер тщательно вытер сапоги о коврик, прежде чем зайти в квартиру. В коридоре, он огляделся и спросил:

— Виктор, где мы можем поговорить?

Тяжело вздохнув, я предложил пройти на кухню.