Фармацевт (СИ)

Тут Анна Тимофеевна, пристально глядя мне в глаза, сообщила:

– Несколько я смогла понять, образец представлял собой грубодисперсную эмульсию из сока листа алоэ, смешанного с яичным желтком. Однако на спектрофотометрии полученные результаты исследования со стандартными данными абсолютно не коррелировали. И вообще, что сделал с этим яйцом, что оно до сих пор не протухло? Как такое может быть?! Мы тут все голову сломали над этим вопросом.

– И долго вы ломали голову? – поинтересовался я.

– Нет, конечно, – усмехнулась женщина. – Если бы не просьба Соломона Израилевича, я бы вообще не взялась за это исследование. Было бы что исследовать. Мне и без этого работы хватает.

А тут тебя снова черти принесли. Коган опять всю эту эпопею вспомнил. Ладно, пойдем, я сейчас тебя быстренько проведу по кабинетам, покажу где, что трогать нельзя, потом займемся инструктажем по технике безопасности.

Хотя Анна Тимофеевна и обещала быструю экскурсию, ходили мы с ней по аптеке чуть ли не час. Когда она узнала, что моя бабушка занималась травами, провизора прорвало на воспоминания. Оказывается, во время войны, она, тогда еще фармацевт по образованию работала в одной из Ленинградских аптек, и летом занималась сбором лекарственных трав, вместе со своими коллегами, ухитряясь в городской черте собирать их тоннами.

Когда мы зашли в блок, где в стерильной половине готовились растворы, а в большом зале напротив получали дистиллированную воду, на стене там висели два дистиллятора, посредине зала стоял медный, пузатый бидистиллятор, чем-то напоминающий восточный кувшин, только гораздо большего размера, Анна Тимофеевна с горечью призналась:

– Мы в блокаду даже мечтать о такой роскоши не могли. Воду для растворов кипятили в кастрюлях, чанах. Дистиллированной воды днем с огнём было не достать. Да, что говорить, мы сфагнум для перевязок собирали. Бинты по нескольку раз стирали, кипятили и снова пускали в дело.

При этих словах, я подумал:

– Повезло тебе Анна Тимофеевна, не доживешь ты до бинтов капиталистической России, которые даже один раз использовать проблематично. Иосиф Виссарионович таких бы производителей сразу к стенке поставил.

Две санитарки, меняющие стеклянные бутыли под дистилляторами с любопытством поглядывали на нас, пытаясь понять, почему перед этим юнцом так заливается провизор-аналитик Семенова, которую они боялись больше чем заведующего из-за её дотошности и вредности.

Долго в недоумении они не находились.

– Девочки, я вам помощника привела, – пояснила наше появление провизор.

– Практикант из медучилища, до обеда будет у вас работать. Вы уж не давайте ему лениться. Парень молодой, здоровый, кровь с молоком.

При этих словах она нахально ущипнула меня за щеку. От удивления я потерял дар речи и растерянно смотрел на эту пенсионерку.

Зато санитарки дружно засмеялись, когда Анна Тимофеевна вышла из зала.

– Тимофеевна у нас к молодым мальчикам неравнодушна, – пояснила одна из них. – Своих то детей у неё никогда не было, вот она к чужим и пристаёт.

Несколько минут женщины выясняли, кто я такой и откуда взялся. А затем пришлось взяться за работу.

В больнице на восемьсот коек, растворов требуется море. Поэтому дистилляторы работали без перерыва. Санитарки последовали совету провизора и нагрузили работой меня капитально. Вроде бы бутыли наполнялись достаточно медленно, и можно было отдохнуть. Но кто же мне это позволит. Посоветовавшись, женщины решили, что пока я здесь, можно устроить капитальную приборку на складе, где до обеда пришлось ворочать бутыли в пыльных рогожах, коробки с препаратами и прочую дребедень.

Ближе к часу дня меня отпустили на обед. Выходил я из аптеки через ожидальню – комнату выдачи лекарств и растворов. Народу там собралась – тьма и все эти медсестры и санитарки проводили меня вопросительными взглядами.

– Понятно, – мысленно вздохнул я. – Сегодня вся больница будет в курсе, что в аптеке появился новый работник.

В буфете, как всегда, стояла толпа народа. А очередь явно была формальностью, потому, что вновь подходившие сотрудники без стеснения вставали к своим коллегам.

Я собрался, было уйти, как вдруг меня подозвала Анна Тимофеевна, та стояла второй в очереди перед кассой, но когда она пропустила меня вперед, в оживленно болтающей очереди на секунду наступило озадаченное молчание.

Уселись мы с ней за один столик. Ели мы молча, но когда я собрал посуду, чтобы унести в мойку, Анна Тимофеевна сообщила:

– На сегодня твоя работа в блоке дистилляции завершена. Жду тебя в ассистентской.

– Интересно, чего ей надо? Неужели будет снова пытать меня по поводу мази? – думал я, шагая по тенистой тополиной аллее к зданию аптеки.

Когда зашел в ассистентскую первым делом увидел блестящую лысину Соломона Израилевича, сидевшего за столом рядом с Анной Тимофеевной.

– Ага, вот и наш герой явился, – прокомментировал он мое появление. – Проходи, присаживайся рядом со мной.

Я примостился рядом с ним, усевшись на вращающийся лабораторный табурет.