Фартовые ребята

Следом за Басмачом отметился некий Фыра. Он был, строго говоря, по гоп-стопной части и к приличным людям не относился. Фиг его знает, откуда ему стал известен Булкин телефон. С этим Булочка даже разговаривать долго не стала — уж очень здорово нажрался, и его было не только понять сложно, но растолковать что-либо невпротык.

Следующим номером этой программы стал Веня. Он клялся мамой и памятью Вальти Балясина, что все это — происки Кузи, то есть его совладельца по АОЗТ «Прибой», где оба братана вот уже полгода не могли выяснить, кто по жизни верхний, и лишь благодаря посредничеству Булки пришли к соглашению о паритете. Веня в большом авторитете не стоял, и Света элементарно послала его на три буквы.

Булочка как-то по аналогии ждала, что после него позвонит Кузя, но позвонил Леха Пензенский. Этот очень крутой и бывалый дядя, прошедший, по слухам, чуть ли не пятнадцать зон и сделавший минимум шесть ходок, по-отечески заметил, что Светуле надо сдавать полномочия, и вообще бабам надо детей рожать, а бандитизм — дело сугубо мужское. При этом он сказал, что ежели Булочка передаст ему своих бойцов и ровно тридцать процентов дела, то может до скончания века ни хрена не делать, спать спокойненько и нянчить деточек. Леха также предложил отловить Шкворня и повесить его за яйца прямо на фасаде «Кахетии» — в рекламно-демонстрационных целях.

Конечно, с этим заслуженным деятелем криминала, ветераном организованной преступности и доктором блатных наук надо было беседовать повежливей, дабы не обострять и не оскорблять. Света с надлежащим почтением объяснила дедушке, что обязательно подумает над всеми его предложениями, все взвесит, обмозгует, подсчитает и сообщит о своем решении своевременно. Или несколько позже. Пензенский напоследок напомнил, что выделенная ему по «чик-чириковскому» соглашению зона — курам на смех. А потому он лично в ближайшее время отломит то, что считает нужным от владений Басмача. Вежливая Света скромно предложила Лехе не торопиться и не заводить склоку, а как следует подумать. Пензенский из уважения сказал, что пару дней повременит.

Лишь после этого позвонил Кузя. Разговор с ним, как и ожидала Булочка, был по сути совершенно идентичен беседе, которая состоялась с Веней. Вся разница состояла лишь в том, что заваруха на Партизанской объяснялась — столь же бездоказательно! — беспредельными действиями окончательно скурвившегося Вени. Соответственно все рекомендации в отношении руководства АОЗТ «Прибой» были диаметрально противоположны. Существенным отличием было только то, что Кузя был парнем более увлекающимся и попытался вешать Светке лапшу на уши, обещая златые горы и реки, полные вина, если она отделается от Вени и утвердит Кузю на посту президента. Кузя, естественно, был послан по тому же адресу, что и его компаньон.

Несколько позабавил Светку звонок Коли Бегемота. В свое время покойный Хрестный вполне справедливо замечал, что до того все доходит как до жирафа. Булочка вынуждена была выслушать клятвенные заверения в том, что ни он лично, то есть Бегемот, и никто из его конторы к теракту против Крюка не имеет отношения.

— А если кто скажет, что я его замочить обещал из-за той палатки, то это все фигня! — в паническом тоне вопил Бегемот. — Не обещал я ни хрена!

Светка некогда была примерной школьницей и даже помнила сцену из «Ревизора», где Городничий в испуге орет: «…А что до унтер-офицерской вдовы, которую я будто бы высек, так это ложь! Это она сама себя высекла!» Может, и немного не так, как в оригинале, но суть ясная. Что же касается того, что она сказала Бегемоту, то это были почти нежные слова: «Лечиться надо!»

После этой сумасшедшей серии звонков Булочке стало ясно, что надо срочно мчаться в Москву и разговаривать с Бариновым уже без всяких телефонных обиняков. Потому что общая ситуация в губернии, судя по звонкам, выглядела не только напряженно, но даже просто стремно.

ШКВОРЕНЬ ТОЖЕ ОБИЖАЕТСЯ

Шкворень с пятью сопровождавшими лицами вернулся в город только к полуночи. Голодный, злой и морально неудовлетворенный.

Таким он приехал вовсе не от того, что обманулся в лучших чувствах, а Механик-паскуда своим гадским поведением наплевал ему в душу. Благородные бандюги иногда встречаются (правда, чаще всего, в сказках), но Шкворень к их числу, в общем и целом, не относился.

Нет, он всего ожидал от этого Еремы — прежде всего торга за жизнь Коня. То есть требования загранпаспорта, документов на вывоз груза, на «ГАЗель» и мешки с мукой, наконец, большой суммы в баксах «за моральный ущерб» или еще чего-нибудь. Пожалуй, если б Ерема не затребовал слишком много баксов сверх плана, он отдал бы все это, получил бы Коня живым, а уж потом прикинул, как в спокойной обстановке отправить Ерему на тот свет. Механик был прав на все сто: после исполнения заказа ему светило лишь быстрое и безболезненное исчезновение. Ну, и Юльке, конечно. Так сказать, чтоб скучно не было.