Фартовые ребята

Для начала похватали то, что было вроде бы самым ценным. То есть телик, видак, видеокамеру, машинку швейную. Холодильник в джип не влез, и его оставили. Но все продукты из него спихнули в ту самую хозяйственную сумку, с которой Райка уезжала из дому, переживая за то, что у нее в ресторане было припрятано. Потом Райка еще пару сумок вытащила с какими-то тряпками. Чемодан с посудой приволокла. Матрасы свернула в трубку, два ковра. Одеяла, подушки, еще чего-то. Все это наскоро спровадили в джип, отчего он стал похож на передвижную барахолку. Места в салоне осталось только на то, чтоб самой Райке усесться. Затем Механик дал газ, и «Мицубиси» покатил обратно.

— А куда это шоссе идет? — спросил Механик, когда подъезжали к повороту на асфальт. Спросил, главным образом, для того, чтоб отвлечь Райку от грустных мыслей.

— Считай, что в никуда, — криво усмехнулась она, — к «призраку коммунизма».

— Не понял… — наморщил лоб Механик, и даже притормозил.

— Вообще-то, — пояснила Райка, — эту дорогу к спецпоселку строили. Для областного начальства. Километров пятнадцать отсюда. Хорошие дачи ставили, кирпичные, в два-три этажа. Многие почти совсем достроили, только отделать внутри осталось. Только в 1986 году, когда Чернобыль взорвался, туда облако село. Так все и бросили, в этом «пятне». В общем, там теперь город-призрак. Хорошие дома стоят, а людей нет.

— Не разворовали его? — поинтересовался Механик.

— А чего воровать-то? Кирпич с радиацией? А вещей там никаких не было, да и были бы — никто не взял бы. Городские про него сейчас и не знают, а из наших, местных, никто туда не ходит. Дураков нет. И отсюда-то уже почти все смотались. Бабки и дедки жизни доживают, пьянь беспробудная да я, дура безмужняя. Э, ты что офигел?! Куда поворачиваешь?!

— Не боись, — сказал Механик, — я только поглядеть хочу. По коммунизму чуток соскучился.

— Я там жить не буду! Лучше застрели!

— Не базарь, тетка! — прорычал Механик. — Сказал же: погляжу — и назад.

— Да там и не проехать вообще! — проворчала Райка. — Дорогу бетонными блоками заложили, мост разобрали.

— Ну, докуда можно, дотуда и доеду.

— Там знак будет. У нас его «вентилятором» зовут. На желтом фоне красный кружок, а вокруг него — не то лепестки, не то лопасти. Так вот за ним — уже зараза начинается.

— Ну да, — сказал Механик скептически, — прямо от столба. Перед ним чисто, а сразу за ним — радиация.

— Может, она и здесь есть? — опасливо спросила Юлька.

— Сколько угодно, — хмыкнул Механик. — Радиация везде есть. Вопрос только в том, сколько ее и какое время по ней ходишь. Не бойся, ежели будет действительно много, не полезем.

— А как ты узнаешь-то?

— Приборчик у меня есть. Возьми рюкзачок, погляди в кармашек. Он там лежал.

— Ты что, загодя знал, что ли? — удивилась Юлька.

— Нет, просто область здесь такая, что пятен этих полным-полно. Я ведь, между прочим, и «коровники» проверил.

— Ну и что?

— Да как тебе сказать… — Механику не хотелось нагонять на баб лишнего страху. — Года два прожить можно. А потом уже лишку будет.

Юлька тем временем выудила прибор, немного похожий по форме и размерам на электронную игрушку «Тетрис», очень популярную в начале 90-х годов среди городской молодежи, но потом как-то приевшуюся. Только окошко было косое, овальное, под которым, тоже наискось, размещались два рычажка и между ними большая кнопка. А ниже была опять-таки косая надпись «дозиметр-радиометр». В правом верхнем углу, над окошком-табло, стояло название прибора «ЭКО-1».

— Запасливый ты мужик, — заметила Райка. — А мы-то, дураки деревенские, и не знаем, где живем.

— Ну, это ты не прибедняйся. Сама говорила, будто все, кто хоть что-то соображал, уже смылись. Другое дело, что многие паникуют не по делу, а другие настоящей опасности не видят. У вас тут в округе общий фон повыше нормы. 30 микрорентген в час примерно. Почти всюду.

— И у нас в избушке такой был? — с легким испугом в голосе спросила Юлька.

— Даже немного выше, — сообщил Механик, — к 35 подходило. Там лес кругом, а в лесу деревья все нуклиды, или как их там, в себя тянут. Можно посчитать, сколько мы с тобой наловили за два месяца…

И он вытащил из-под куртки калькулятор, затрофеенный у Шкворня.

— С которого числа мы тут живем, не помнишь? И я тоже. Ну, условно, 60 суток по 24 часа. Множим — получается 1440 часов. Теперь умножаем 0,035 на 1440. Получается 50,4 рентгена. Вообще-то до хрена, но пока живы. Мне лично никак не поплохело. Тебе тоже, как мне кажется. А тете Рае, если ее 30 микрорентген в час перемножить на общее время пребывания в здешних местах с 1986 года, общее количество рентген астрономическим покажется. Однако на покойницу совсем не похожа.

Как ни странно, математические выкладки Механика произвели на дам успокаивающее действие. И когда он лихо промчался мимо знака «радиационная опасность», ни визга, ни воплей протеста не последовало.