Фартовые ребята

— Ты у него не справлялась?

— Нет, некогда было.

— Вот и справься, когда придет. Я тебя тоже первый день знаю, мне тебе лишнее говорить не резон. Лучше б сама рассказала, как он тебя в «домработницы» нанял. И какие у тебя напряги с крутыми.

— Он меня от бандитов отбил, — сказала Райка, особо не вдаваясь в подробности, — они изнасиловать хотели и убить. А он спас.

— Чем ты им насолила-то? Долги вышибали?

— Им мой любовник насолил.

— Понятно, — хмыкнула Юлька. — Значит, ты вдова безутешная, так?

— Я только рада, что его прикончили, понятно? — недобро посмотрев на девчонку, отозвалась Рая. — Но мне теперь деваться некуда, понимаешь? У тех, которых Олег пострелял, друзья есть. Они знают, куда этот самый Шкворень поехал. Ко мне опять придут, понимаешь?

— Понимаю, не глупая. Сама к нему попала почти так же. Но он — уже мой, уловила, тетя Рая? Он до меня лет десять импотентом был, соображаешь? Он туберкулезник, между прочим, вообще был доходяга, одни кости. А я его на ноги поставила. Так что если ты на него ротик разинешь, то проглотишь пулю, — Юлька выразительно тряхнула автоматом. — Уловила?!

— Уловила… — не без вызова произнесла Рая.

— Если ему домработница нужна — я не против, — заявила Юлька, — всегда мечтала, чтоб мне кофе в постель подавали. Но там только два места, для него и для меня.

— Насчет кофе в постель… — начала было Райка, явно собираясь поставить нахалку на место, и, возможно, еще больше обозлила бы Юльку, но тут вернулся Механик.

— Так, — сказал он, — начинаем разгрузку. Нашел я классное место на втором этаже. Гостиная с камином, даже паркет постелен. Все окна целы, если подтопить — Африка будет. Взялись!

Через полчаса все Райкино барахло было перенесено на второй этаж, где действительно был положен вполне приличный и даже покрытый лаком паркет, а также имелся камин. Конечно, этот предмет не то буржуазной, не то даже феодальной роскоши не смог бы заменить ни русской печки из сожженной Механиком избушки, ни даже буржуйки, остававшейся в балке. Но все же и светлее от него было, и какое-то тепло шло. Из окон не дуло, самое главное.

Механик все же не зря был когда-то прапорщиком. Он не только БМР командовал, но и старшиной роты бывал, а потому очень быстро расставил всех на места. Выбрав наиболее теплый угол, подальше от двери, поближе к камину, велел Юльке с Райкой расстилать ковры и раскатывать матрасы, а сам направился по комнатам собирать всякие доски и чурбачки, которые здесь, в сухости, за 12 лет не изгнили. Потом, повозившись немного, разжег камин и отправился во двор, где валялось немало всяких деревянных обломков, правда уже подгнивших, но на дрова вполне годных.

Вернувшись, Механик увидел, что его дамы смотрят друг на друга не самым нежным образом.

— Так, — спросил он. — Какие проблемы?

— Никаких, — ответила Юлька, — думаем, кто из нас жена, а кто домработница.

— Понятно, — внутренне сжавшись, поскольку не ожидал, что этот серьезный разговор начнется уже сегодня, произнес Механик, — давайте разберемся. Объясняю ситуацию для тех, кто еще не понял, что выживать нам придется только втроем, и это не моя личная прихоть, а, как выражались при марксизме-ленинизме, «объективная необходимость». Сначала прошу вспомнить, гражданка Громова Юлия, при каких обстоятельствах вы залетели, так сказать, в мои хилые объятия? А при таких, откровенно скажем, при каких любой другой вас припорол бы перышком и зарыл в сугроб на одной тихой подмосковной дорожке. То есть вы только сейчас начали бы оттаивать и привлекать внимание публики. Я же ничего такого делать не стал, и вы сейчас сидите, обиженно лупаете глазками. Но живые и здоровенькие. Потому что если б я вас просто отпустил, то Булочкины хлопцы сделали бы с вами очень много нехороших вещей и тоже замочили бы, но предварительно вымотав из вас все, что вы обо мне знаете. А потом сели бы мне на хвост и где-нибудь подловили. Я верно излагаю?

— Верно… — пробормотала Юлька.

— У гражданки Раисы — не знаю пока фамилии и отчества — ситуация в аккурат такая же. С одной лишь разницей, что если ее погнать отсюда, то у нее выпытают все уже не только про меня, но и про тебя, кулема сибирская. И прищучат нас элементарным образом. Резать ее мне не хочется, как и тебя, по соображениям абстрактной гуманности. Потому что она — в отличие от тебя, между прочим, которая на меня Булкиных парней наводила и за друга моего Есаула в ответе — мне лично ничего не сделала. Несчастная баба, вот и все. И так с насиженого места сорвалась, от дома, от хозяйства, от работы с зарплатой. Ты-то из дома от романтики удрала, а она — из-за того, что спуталась со стукачом поганым. Ты врубаешься, Юленька?

— Когда ты меня с собой увозил, — сказала Юлька, — ты еще импотентом был, помнишь? Это я тебя вылечила, между прочим!

— По гроб жизни благодарен. На полном серьезе. Хотя, если по правде, я б очень хотел, чтоб ты мне оставалась вроде дочки. Староват я для тебя все-таки.

— Ничего, уже два месяца трахаешь и не рассыпался.