Фартовый город

— У нас своя. В официальных бумагах она зовется более благозвучно: Новое поселение. Возникла слобода в результате самозахвата городских земель, это у нас обычное явление. Так родились Собачий хутор и Богатый источник, он же Богатяновка. В последнее время Нахаловку стараются узаконить. Те дома, что можно снести, убрали. Проложили кое-где регулярные улицы. Но большую часть хибар трогать нельзя, иначе их обитатели возьмутся за топоры. И вот уже тридцать лет они стоят. Живут в таких трущобах люди несчастные, готовые на все. Порядку, власти они враги, а злу сообщники. И как быть? Куда их денешь? Не отправишь же всех в Сибирь. Или взять Затемерницкое поселение. Не зря оно называлось раньше Бессовестная слободка. Двадцать пять тысяч человек там обитает, но в каких условиях? Ни воды, ни канализации, ни освещения. Школ и больниц тоже нет. А еще называют нас Чикаго! Мы Шанхай, а не Чикаго… Вон с Донского бульвара убрали полицейский пост, и что? Теперь пройти нельзя, средь бела дня грабят. Это в лучшей части города! А Лягушовка, Олимпиядовка, Забалка? Даже я туда ходить боюсь. Один лишь Петр Англиченков, который и черту хвост накрутит, только он шляется в эти окаянные слободы. И все ему, дураку, сходит с рук.

Блажков сказал это с какой-то доброй усмешкой, и коллежский советник сразу заинтересовался:

— Что за Петр? Ваш надзиратель?

— Да, самый лучший. Силы как у быка, храбрости еще больше, чем силы. Ума бы в придачу, так цены бы парню не было.

— А пусть он меня поводит по вашим притонам, Яков Николаевич. Хочу увидеть все своими глазами.

— Зачем? — воскликнул Липко.

— Для доклада министру, — отрезал питерец. — Я о том, что не видел сам, докладывать не могу.

Блажков молча ковырял пальцем трещину в столешнице, думал. Потом сказал:

— Попробовать можно. Только с соблюдением всех мер, какие я сочту нужными.

— Разумеется. Чай, и мне не семнадцать лет, понятие имею. А еще дайте мне провести какое-нибудь дознание, до которого у вас самих руки не доходят. Пусть от меня будет польза.

Главный ростовский сыщик насмешливо покосился на гостя и спросил:

— Сами выберете или как?

— Сам.

Пора было заканчивать разговор. Ольга наверняка уже вернулась со своего романтического свидания. Лыков хотел вытащить ее на прогулку: пусть покажет родительский дом, гимназию, где училась, другие памятные места. Сыщик встал и пожал руки коллегам:

— Спасибо, господа. На сегодня хватит, а завтра, не обессудьте, начну надоедать. Вам меня месяц всего терпеть, не так уж и долго.

Глава 4 Просьба Ольги Дмитриевны

Насвистывая что-то легкомысленное, Лыков открыл дверь в номер и осекся. Изнутри слышался тихий плач. Ольга! Коллежский советник ворвался как вихрь:

— Что случилось? Кто тебя обидел?

— Они… они…

Женщина вскрикнула и принялась рыдать с новой силой. Алексей Николаевич протянул ей стакан с водой, и лишь после этого она смогла говорить.

— Я встретилась с Аркадием. Он в Николаевской больнице, в хирургическом отделении. Ему… ему выкололи глаза.

— Бандиты? — сразу вспомнил рассказ Блажкова питерец. — Вломились в квартиру, ограбили и напоследок ослепили, чтобы он не смог их опознать?

— Да. Но ты-то откуда знаешь?

— Рассказал сегодня начальник сыскной части. Так это был он, твой друг?

— Алексей! — Оконишникова схватила его за руку. — Найди этих негодяев! Ты сможешь, ты хороший сыщик. Здешние не найдут, да и искать не станут. Прошу, умоляю! Я тебя никогда ни о чем не просила — не откажи мне в этом!

— Да как же я найду? Чужой город, я тут никого не знаю, — попробовал отговориться Лыков, но всмотрелся в лицо подруги и устыдился. — Хотя… У меня есть право самому выбрать дознание. Вот его и возьму.

— Спасибо! Теперь им конец, уж я уверена.

— Я зато не уверен, — пытался предостеречь женщину от завышенных ожиданий коллежский советник. — В гостях, без помощников… За месяц… Да еще при этом ревизию провести… А впрочем, черт с ней, с ревизией. Бумагу я нарисую, лучше или хуже, все равно никто из начальства наши бумаги не читает. Но зато накажу тех, кто людям глаза выкалывает. Больше пользы будет.

Он сел напротив заплаканной подруги и потребовал:

— Рассказывай, что знаешь.

— Аркадий говорил сбивчиво. Он в отчаянии, почти обезумел. Ах, негодяи!

— Как его зовут и где он служит?

Ольга Дмитриевна отшатнулась:

— Ты уже догадался?

— О чем?!

— Что следы ведут туда, на его службу.

— Ольга! Я задал тебе простые вопросы. Самые первые, с каких следует начать любое дознание. О чем тут можно догадаться?

— Извини, милый, я просто очень верю в твои способности. Итак, его зовут Аркадий Георгиевич Корди. Он служит… впрочем, теперь уже надо говорить «служил» — помощником бухгалтера в Комитете донских гирл.

— Гирла… Или гирлы? Я уже слышал сегодня это слово. Что оно означает? Дельту реки?

— Гирлами называют рукава, которыми Дон впадает в Азовское море. Там есть четыре или пять крупных и много мелких.

— А что за комитет, чем он занимается?

— Точно не знаю.

— Но ты заявила минуту назад, что нападение Аркадий Георгиевич связывает со своей служебной деятельностью. Почему?

— Он сам так сказал.