Фартовый город

— Нет, никуда не поеду. А вам, Алексей Николаевич…

Коллежский регистратор запнулся.

— Вам… вроде бы надо спасибо сказать, а посмотришь на этих разорванных в клочья людей, и язык не поворачивается.

— Жалеете уже?

— Не то чтобы жалею. Они были убийцы, неисправимые. А все ж мы, полицейские, так поступать не должны.

— И что теперь?

— А ничего, — ответил Яков Николаевич. — Стану с этим жить.

— Но…

— Молчи, все понятно. Я дал согласие, был в тот момент в уме и в памяти. На попятный не иду. Чай, не девка, которая сначала повелась, а теперь раскаивается. Готов нести ответственность перед Богом.

— Зато твой город отдохнет.

— Эх… Надолго ли? Прикажешь убивать всех, кто нарушает закон?

Лыков замялся и сказал о другом:

— У вас скоро будет новый полицмейстер.

— Вот как? — заинтересовался ростовец. — И фамилия известна?

— Надворный советник Балабанов.

— Впервые слышу. В Нахичевани был городской голова Балабанов, рощи все сажал. Не его родственник?

— Нет, он из нижегородской полиции, мой земляк.

— А Липко куда денут?

— Вернут в помощники полицмейстера.

Сыщики помолчали, глядя в разные стороны. Незримая черта словно легла между ними. Потом коллежский советник кивнул коллеге и пошел к станции трамвая. А коллежский регистратор остался.

Полицейские собирали останки подорвавшихся бандитов полдня. Чью-то ногу даже забросило на железнодорожное полотно, за шестьдесят саженей от места взрыва. Потом на телеге трупы повезли в покойницкую городской больницы. За телегой шла тысячная толпа. Люди переговаривались шепотом, предлагая разные версии. Все сходились на том, что повезло: Бог наказал злоумышленников.

На следующий день Лыков представлялся градоначальнику перед отъездом. Тот выглядел довольным:

— Ну, как ваша ревизия?

Командированный протянул стопку бумаг:

— Здесь черновик доклада.

Зворыкин погрузился в чтение. Обзор деятельности властей во время восстания он пролистнул не глядя. Чего время тратить? Сам полковник тогда воевал в Москве. Зато рекомендации по улучшению полицейской работы вызвали его живой интерес. Некоторые выводы Лыкова градоначальник даже подчеркнул красными чернилами. Алексей Николаевич предлагал повысить Блажкова в табели о рангах и назначить помощником полицмейстера. Одновременно дать классный чин Англиченкову с производством в помощники начальника сыскной части, для чего ввести такую должность. А еще разрешить принимать в часть агентов по вольному найму, создать антропометрический кабинет, купить туда фотографическое оборудование…

— Насчет чинопроизводства согласен с вами, — кивнул полковник. — Сыщики стараются. Кому предназначен ваш доклад?

— Премьер-министру.

— Ага! Передайте Столыпину, что я очистил город от бандитов.

— Непременно.

— Так и скажите: Зворыкин выжег заразу дотла! Вчера слышали, что случилось? Какие-то негодяи подорвались на собственной бомбе. Так им и надо!

Лыков промолчал.

— Ну, доложите в столице всю правду про нас?

— Будет сделано. Честь имею!

Проводить коллежского советника на вокзал пришли Блажков с Англиченковым. Яков Николаевич даже улыбнулся, сказал сбивчиво:

— Ну, в общем, приятно было того… вместе…

Петр добавил:

— И поучиться было чему. Сереге привет передайте, ладно?

Тут к ним подбежал Ракогон:

— У дома Генч-Оглуева на Большой Садовой вооруженное нападение, есть раненые!

Блажков кинул на питерца быстрый взгляд, развернулся и зашагал прочь. Не имеющий чина замешкался, потом сказал со вздохом:

— Недолго город отдыхал…

И побежал вслед за начальником.

Лыков купил у разносчика свежий номер «Приазовского края» и сел в вагон. На душе было муторно. Перед глазами стояла картина недавнего взрыва: разорванные в клочья человеческие тела, темные разводы крови на песке… Слишком много этой крови пролилось в Ростове. Похоже, коллежский советник переступил за грань. Зло против зла — будет ли этому конец? Блажков прав, придется теперь с этим жить…