Фарватер

Я подчинился. Налетел ветер. Легкая шхуна подскочила, но устояла. Меня подмывало лечь в фордевинд, но Не Промах предупреждающе стиснул мое плечо. Новый вал налетел на штирборт “Бури” и нас обрызгало ледяной водой. Мы убрали марселя. Свежий порыв надул фок, шхуна поддалась и хлебанула воды. Мы убрали и фок. Остался один-единственный брамсель. Когда я заметил это, буря уже полностью разыгралась, очередной крен градусов в 80 опрокинул корабль на правый борт. Еле удержавшись, я отряхнулся и решил рискнуть. Рядом откашливался от соленой воды Кид. Когда он увидел, что я нетвердой походкой направился к вантам, я услышал его истошный крик:

– Стой, болван!

– Да иди ты!

Я встал на выбленки и полез.

– Дюк! – раздался изумленно-злой вопль командира. – Слезай! Слезай сейчас же, щенок!

Я уже преодолел марсовую площадку и вступил на фор-стень-ванты, когда на палубе заорали, пусть и не мне:

– Осторожно!

Я приготовился к тому, чтобы нырнуть. На этот раз крен перешел порог в 90 градусов и моя спина со всплеском встретилась с ледяной водой. В голове пронеслось “не вздумай отцепляться, черт тебя подери!”. У меня заложило уши и потому я не сразу понял, что уже оказался на поверхности. Со стучащими от холода зубами я полез дальше и добрался наконец до проклятого брамселя. Очередная волна поддала нам в борт и до меня дошло, что развязывать булинь времени нет. Я достал новенький нож и с силой рванулся вперед, чтобы оборвать снасти одним ударом. Они поддались лезвию, но и я не устоял и чуть не полетел вниз. Спас меня только моей же рукой оборвавшийся шкот. Я, взяв нож в зубы, повис на нем. Поняв, что так не удержусь, я начал искать ногами фор-марса-рей. Встав на него, я, видимо, вообразив, что передо мною Шеба, с нежностью любовника обнял фор-брам-стеньгу и начал думать, как мне обрезать другой шкот. Я сошел с рея, встал на перты. Вдруг шхуна сотряслась, моя нога соскользнула, и я чуть было не сорвался вниз. Поняв, что я все еще очень хочу жить, я вцепился в перты обеими руками, и повис в воздухе. Увидев, как под моими болтающимися в воздухе ногами разверзается сошедшая с ума водная стихия, я нервно сглотнул, но все же, перебирая руками, наконец добрался до фор-брамсель-шкота и резким движением перерезал его. Брамсель был обезврежен, но чуть было не вместе со мной, потому что как только я повис на одной руке и меня тряхануло, и я начал очень быстро спускаться. Очень быстро. Падение я смог затормозить только благодаря тому, что схватился за бакштаг, к чертям собачьим содрав себе кожу с ладоней. Наконец, с треском свалился на опердек.

– Ай, – тихо простонал я, не вставая, но, поняв, что оказался в безопасности, радостно вскричал: – Я жив!

Откуда-то сверху мне протянул руку Кид. Я, с его помощью, встал и обнаружил, что почти цел.

– Ты болен. Лечись! – Кид дружески пихнул меня локтем. Я еще раз проверил целостность своей спины и прислонился к фальшборту, дабы расслабиться и растереть онемевшие от холода конечности. Буря не утихала, но теперь шхуне ничего не угрожало. Вдруг к нам подошел командир. Улыбка у меня с лица мгновенно исчезла, я гордо поднял голову. Губы у него побелели, я ждал новой грозы. По его глазам я ясно понял, что, если бы не команда вокруг, он бы убил меня. Но ребята, справедливо или нет, сочли, что этим поступком я рванул на груди тельник, и он бы навлек на себя их гнев, если бы осуществил то, что было у него на уме. Наконец он отвернулся, скрестил руки на груди и произнес:

– Потом сменишь бегучий такелаж фор-брамселя, который испортил. Ясно?

– Да, сэр, – выдохнул я и перекрестил счастливый взгляд с Не Промахом. Что ж, я нагло врал, как видите – у службы на флоте есть и положительные стороны. К тому же, у меня всегда был верный друг.

   Я снова в чем-то перед командиром провинился и теперь, час как отошедши от взбучки, в одиночку справлялся с прямыми парусами – ветер переменился, и командир решил за “недисциплинированное поведение” припахать меня. Я как раз выбирал брас грот-марса-рея, когда подошел Кид. Не выказывая ни капли сочувствия, со своей обычной невозмутимой сухостью, он поинтересовался:

– Как полмарсос, Бешеный?

У меня были смутные подозрения, что у меня шпангоут на пару градусов вира сместился, но это не помешало мне равнодушно пожать плечами:

– На высидуре.

Обмануть его я, конечно, не смог, и он сделал шаг вперед со словами:

– Давай помогу…

– Нет, – я жестом остановил его. – Услышать он нас не услышит, но увидит все прекрасно и уложит нас обоих на месте.

Он покачал головой, но отступил. После недолгого молчания он заметил:

– Гордость однажды тебя погубит, Дюк. Из-за нее ты и попадаешь в неприятности.

– А что мне, позволять ему и дальше попирать себя ногами? – я закрепил брас восьмеркой и скакнул на ванты.

– Ну, по крайней мере он не будет делать этого буквально, – сказал он с палубы, глядя на мою поднимающуюся фигуру. Я ощерился, но промолчал. – Прекрати вести себя вызывающе, его это бесит! Ты посягаешь на его территорию, вот он и уделяет тебе столько внимания.

Залезая на грот-брам-рей, я, не особо скромничая, сказал: